Яна возжелала ужинать при свечах, Крылов вытащил из коробкинастоящую толстую свечу, у каждого хозяина есть на случай, если в доме вырубятсвет, зажег, водрузил на середину стола.

— Какой у тебя огромный ящик, — заметила Яна.

— Намек понял, — ответил Крылов.

Он пощелкал на пультике, загорелся экран, там появилсяканал, о котором она никогда раньше не подозревала: с изумительнымизображением, чистым звуком. Шел футбольный матч, разноцветные фигурки бегаютпо зеленому полю, на трибунах радостно кричат и размахивают национальнымифлагами.

Расстроенная фигурка вытащила мяч из сетки, футболистыдругого цвета в диком восторге заметались по всему полю, прыгали и корчилидикие гримасы. А тот, который вогнал мяч в ворота, носился с диким воплем,вскидывал кулак характерным жестом. Его друзья наконец изловили у кромки поля,бросились обнимать, целовать, тискать, щупать, наконец содрали трусы. Натрибунах кто-то загоготал, кто-то поморщился, дескать, это уж лишнее, прогрессраскрепощения зашел слишком уж, надо играть, а не выказывать телекамерамсвободу от уз, а на поле счастливчика торопливо трахали центрфорвард изащитник, пока не подбежал капитан и не прекратил — мол, надо поберечьсилы на последнюю десятиминутку, а остальное потом, он тоже хочет поздравить…

Крылов поморщился, скифы возьмутся и за это, каленой метлойи все такое, пальцы сами переключили канал.

Взволнованный диктор кричал что-то сорванным голосом, совалтолстому усатому дяде под нос микрофон. Крылов услышал обрывок фразы:

— …еще неожиданность в том, что за партией «Равныхвозможностей» идет с небольшим отрывом партия… ха-ха, простите, у меня деньтяжелый!.. партия скифов.

— Партия «Великая Скифия»? — уточнилкорреспондент.

— Да-да, только не путайте ее с партией спортивныхлодок. Наш народ, как уже говорилось, непредсказуем! Партия скифов набралаполтора процента, а подсчет голосов еще идет. Уже проголосовала ВосточнаяСибирь, Западная, сейчас заканчивается голосование в Центральном регионе.Да-да, через сорок минут будет закрыт последний избирательный участок вКалининграде, начнется подсчет голосов…

Крылов поморщился:

— Яна, выключи…

Она мило улыбнулась:

— Партия «Равных возможностей»… Алексей мне про нее всеуши прожужжал. Хорошо, что хоть ты о своей работе как рыба об лед.

А что говорить, мелькнула у него мысль. Хорошо движение,если постоянно отстает… от кого — дебилов! Тут уж заткнется самыйразговорчивый.

Яна ушлепала в ванную, без каблуков она ростом намного ниже,но с ее длинными ногами зад все равно настолько высоко, что пальцы сами тянутсяк ее ягодицам: не надо нагибаться.

Он выключил ящик, пульт забросил на полку. Никто не поверит,что в этот решающий день, день выборов в Госдуму, он вместо телевизора включилплеер и под трехмерный звук кувыркается с Яной в постели. Кувыркается,расслабляется, наливает ей и себе шампанского, меняет диски, снова лезет впостель, сливается, потеет, вскрикивает от невыносимого наслаждения. А когдаотваливался, тяжело дыша и глядя остекленевшими глазами в потолок, то всякийраз думал: неужели такое возможно? Ведь полагал, дурак, что в постели всеженщины одинаковы… Да они и были одинаковы, все еще разные яркие самочки,разные оперением, щебетанием, но такие одинаковые в физиологии…

Как тайный брак, мелькнула насмешливая мысль. Когда смертныйсочетается с богиней, то не признается, что она богиня.

Среди ночи, как показалось, прогрохотал звонок. Он с третьейпопытки оторвал чугунную голову от подушки.

В полутьме замедленно поднялась белая, как у ангела, рука. Впальцах была трубка. Трубка приближалась к его лицу. Он обалдело взял, прижал куху:

— Але?

Голос был похож на скрип заржавленных шестеренок. Измембраны донесся далекий крик, слышался шум большой улицы, скрип тормозов,далекие крики гуляк, затем яростный вопль:

— Да ты живой ли?.. Не слышишь?.. Это я, Черный Принц.

— Ну? — проскрипел Крылов. Поперхнулся от усилий,повторил: — Че?

Из трубки вырвалось ликующее:

— Ты что, надрался? Уже заранее праздновал?.. Толькочто известили, что ты прошел в Госдуму! Ура! Теперь у нас есть свой человек!..Ты еще не понял, что ты отныне — депутат?

Глаза медленно привыкали к полутьме. Сквозь сдвинутые шторыпробивался свет уличных фонарей. Белое, как привидение, тело Яны.

Голос орал в трубке:

— Ты хоть понимаешь?.. Нет?.. Уже надрался отрадости?.. Мы преодолели пятипроцентный барьер!!!

Пальцы ослабели, Крылов медленно опустил трубку. Преодолетьпятипроцентный барьер — это же… это же возможность создать свою фракцию впарламенте, то бишь Государственной думе… Может быть, сразу предложитьпереименовать ее во что-нибудь вроде Великого Курултая?

В трубке пищало, скрипело, орало, материлось. Спохватившись,он бросил ее к уху.

— …ушечники набрали восемь процентов, — звенелголос.

Он понизил голос, глаза следили за движущейся тенью изкухни.

— А партия «За равные возможности»? — спросил онтихо. — Сколько набрали они?

Голос стал громче:

— У тебя как с ухами?.. Я ж тебе дважды повторил!.. Уних одиннадцать процентов.

Яна приподнялась на локте, ее сонные глаза следили за еголицом. Что-то поняла, встала и пошлепала в сторону кухни. Приподнятые ягодицыдвигались красиво, провоцирующе.

Крылов опустил трубку, но гудки не прекращались, а искатьдля нее ложе не хватало сил.

— Ты где? — прохрипел он. — Опять резинкалопнула?

Из кухни донеслось жужжание кофемолки, затем строгий голосэтой женщины с восхитительным телом:

— Депутат — слуга народа!.. Вставай, будешь мнеприслуживать.

Из кухни слышался ее веселый голос, что-то напевает, всегдавеселая и беспечная, как птичка. Похоже, совершенно не удивилась, что он сталдепутатом. Похоже, она тоже из тех, кто всю жизнь воспринимает как длиннуюувлекательную игру. Крылов во всех красках вообразил ее сочное горячее тело, номозг выдал серую картинку в СGA и упорно отказывался послать порцию крови вгениталии. Похоже, пора натягивать брюки, больше ничего не обломится.

Через полчаса он сидел на кухне с мокрой головой,вздрагивающий. Эта зверюга ухитрилась затащить под холодный душ! Ладони жадносжимали большую чашку с горячим кофе. Он пил осторожными короткими глотками, вголове завеса тумана медленно приподнималась, уходила рваными клочьями встороны.

Картина, которая приоткрывалась за этим туманом, ненравилась. Ему вообще мало нравится все новое. В теории, конечно же, обеимируками «за», но только если это новое будет испытываться не на нем, такомранимом и замечательном.