– Да не падай ты в обморок! Я только предположила. Может, он втюрился по уши, и ничего не видит. Я же не знаю. Но ты – человек взрослый, разумный. И тебе придётся решать одной, без него.

– Что – решать?

– А вот что.

Женщина встала и прошлась по небольшому, тесному кабинету, потом подошла к Соне очень близко, дыхнув в лицо сигаретным дымом.

– Ты сейчас и его, и себя можешь спасти. Иначе жди беды. Если ты сама его на х… пошлёшь, он пострадает и успокоится. Мужики – они в этом отношении утешаются быстро. И, поверь мне, сделаешь только лучше – и себе, и ему. Жить вам скоро станет не на что. Димка к нищете не привык, у него запросы, он у нас модник, ему подавай тачку, прикид. Начнёте ругаться… потом попрёки пойдут… А если – дети? Нищету плодить? Не такая у парня судьба должна быть. У этого парня – не такая, пойми. Ты же должна видеть, что не пара ему, что портишь ему жизнь. Он с отцом в конфликте из-за тебя. А отец для него – это всё! Я сама Калюжного терпеть не могу, но племяннику своему я бы кислород не перекрыла – такие шансы, как этот папаша, у одного на десять миллионов. И Валька не дура, понимает. И надеялась на эти шансы, и всё сделала, чтобы Антон к пацану прикипел. А тут – ты, всё испортила. Они с тобой никогда не смирятся.

Соня молчала.

– Нет, как баба, я тебя понимаю! Кто бы от нашего мальчика отказался? Но коли ты его любишь…

Валерия резким движением потушила недокуренную сигарету и сразу достала новую.

– В общем, ясен расклад? А теперь – главное. Это их, так сказать, последнее китайское. Димку у тебя всё равно отнимут. Так что – оставаться ни с чем? Расстанься с ним на своих условиях – не тебя выкинули, а ты сама, ясно?

– Что… что вы несёте? – не выдержала Соня. – Я не собираюсь с ним расставаться! Он – мой муж.

– Печать в паспорте есть? – насмешливо поинтересовалась Валерия.

– Нет. Мы венчались!

– Это я уже слышала. Он, девочка моя, неверующий. Валька в церкви свечки ставит, только чтобы свои яичники вылечить. А теперь – ещё чтобы ты подохла. И, скажу тебе по секрету, будь у тебя хоть десяток печатей – для Калюжных это, как говорится, не повод для знакомства. А уж церковные твои штучки – тем более, ни х… не значат.

– Мне всё равно, что это для них. Главное, что это для меня.

– А что это для тебя? – поинтересовалась женщина.

– Это значит, что у меня никогда не будет другого, он мой муж до самой смерти.

– Да за ради Бога, – пожала плечами Валерия. – Можешь считать его своим мужем. Ты пойми – у тебя два варианта: или у тебя его отберут… очень-очень плохо… или обойдётесь без жертв. Меня передать просили. Антон со мной сам говорил, а его слово – это серьёзно. Мол, силу твою поняли. Готовы с тобой считаться, просто так не выкинут. Во-первых, помогут с карьерой. Купят квартиру в Раскове, отдадут тебе там какую-нибудь школу. Кроме того, получишь отступные – хорошие отступные. Сыночек их стоит того, чтоб потратиться. И, знаешь, я бы на твоём месте согласилась. Это твой единственный шанс.

– Ав противном случае? – Соня усмехнулась, уже не сдерживая презрение. – Обычно после интересных предложений следуют угрозы.

– Верно. Умная девочка. А в противном случае твоя жизнь превратится в ад.

– Поконкретнее можно? Как же я взвешивать-то буду, если точно не знаю?

Внутри у неё всё тряслось от гнева.

– Для худшего предела нет. А я, извини, угрожать не стану – мне проблемы не нужны. Моё дело – предложить тебе… Ну, в первую очередь вот это.

И она достала из своего портфеля увесистую пачку денег. Это были евро, верхняя купюра – сотня. Валерия небрежно бросила пачку на стол Нины Степановны. Потом ещё одну. Столько денег одновременно Соня ещё никогда не видала.

Она смотрела на тётку с изумлением. Неужели она, и правда, думает, что…

– Это тебя не унижает, девочка, – поспешила добавить та. – Ты просто спасаешь Димку. И берёшь компенсацию за неудобства. И это ещё не всё. По факту получишь столько же. Остальные условия тоже в силе. Значит, так. Скажешь ему, что у вас всё кончено. Что возвращаешься к своему гэбисту. Мол, всё было ошибкой. Ну, ты умная, сама придумаешь. Унизь его – он этого не выносит. Вот мой телефон – если что, звони. С моей стороны – ничего личного. Буду рада пообщаться.

Женщина достала визитку и протянула Соне.

Та несколько секунд тупо смотрела на бумажку. Валерия усмехнулась и ловким движением уронила визитку в карман Сониного халата. В тот же момент столбняк покинул Соню. Она развернулась и вышла из кабинета. Налетела на Нину Степановну – та не ожидала, что дверь откроется именно сейчас. Не помнила, как взлетела на второй этаж, схватила сумку и, ничего не объясняя Надьке, выбежала из группы.

У ворот садика всё ещё стоял припаркованный чёрный «Hummer». Соня не помнила, как оказалась дома. Её колотило от ненависти. И только тут, захлопнув за собой дверь и вдохнув едва слышный запах Митиного присутствия в своей жизни, не выдержала и разрыдалась.

* * *

Промолчать, не рассказать ему, было нельзя. Она не знала, как дождалась вечера, как отвечала ему по телефону, стараясь не выдать своего состояния – боялась, что он сорвётся с работы и натворит глупостей.

Уже с порога Митя понял – что-то произошло. Да и Соня не могла больше держать это в себе.

– Сегодня в садик приходила твоя тётка… – бесцветно произнесла она, не дожидаясь, пока он разуется. – Приносила деньги. Чтобы я от тебя отказалась.

Митя потерял дар речи, как и она пару часов назад. Соня видела – он потрясён.

– Ненавижу… – произнёс, наконец, он. – Соня… как я их ненавижу.

Следующие полчаса он ходил по комнате, изрыгая бессильные ругательства – в адрес отца, матери, тётки. А Соня сидела, застыв, как изваяние. В каждом его гневном выпаде ей мерещились теперь скрытые сожаления о загубленной жизни. Она не могла забыть тёткиных слов, что он, возможно, уже пожалел о своём поступке, но только гордыня мешает ему вернуться домой.

Наконец, Митя остановился, уставился на неё и сразу понял, что это ещё не всё. И, конечно же, не успокоился, пока не выпытал, в чём дело. Разобравшись, вздохнул почти с облегчением.

– Сонечка, родная моя… Да я жизни без тебя не представляю, ты – это всё, что у меня есть. Это они уроды, но ты-то, ты – должна понимать! Не нужно мне никаких… перспектив их грёбанных… противно мне это всё теперь! Я… я умру без тебя, меня без тебя нет – вообще! На работе думаю только о том, что скоро приду и увижу тебя, прикоснусь к тебе… и сил нет терпеть до вечера. Слушаю твой голос по телефону и думаю: «За что мне такое счастье?» Не смей, слышишь, не смей их слушать! Они же это специально делают! Чтобы мы начали сомневаться друг в друге!

Потом, когда оба немного успокоились, Соня вспомнила и пересказала весь разговор – уже во всех подробностях.