лучший путь.

Нэнси лежала, наблюдая за крысами, и слушала Дитера. Ему удалось расслабить Бет, хотя той хватило приличия, чтобы спросить, пусть лишь один раз:

– А как насчет Нэнси?

– Нэнси спит, – ответил Дитер. – Нэнси не будет возражать.

– Я должна лечь на пузико, – сказала Бет Дитеру, который мало был знаком с английским жаргоном, чтобы понять значение слова «пузико».

Нэнси услышала, как Бет перевернулась. Поначалу не раздавалось ни звука, а затем дыхание Бет участилось под поощрительный шепот Дитера. Далее раздались отталкивающие звуки поцелуев, и запыхавшаяся Бет издала специфичный горловой звук, от которого крысы забегали по верхнему краю решетчатой перегородки и который заставил Нэнси потянуться к саперной лопатке.

Бет все еще постанывала, когда Дитер сказал ей:

– Подожди. У меня есть для тебя сюрприз.

Для Нэнси же сюрпризом было то, что шанцевый инструмент исчез; она была уверена, что положила его с собой. Ей хотелось врезать Дитеру по голени, чтобы он упал на колени, а она бы сказала ему все, что о нем думает. Но Бет она даст еще один шанс. Она поискала саперную лопатку под противомоскитной сеткой и на полу возле кровати, все еще с мыслью, что она и Бет смогут вместе поехать в Раджастан.

В этот момент ее рука нащупала пахнущее жасмином сари, которое было на красавице в видении Нэнси. Подхватив сари, Нэнси забралась в постель и вдохнула аромат ткани, который восстановил в памяти образ прекрасной женщины – красавицы с необычно крупными сильными руками… с необычно приподнятой упругой грудью. Затем вспомнился необычный пенис женщины, улиткой свернувшийся у ягодиц Нэнси, уплывающей по волнам сна.

– Дитер? – попыталась прошептать Нэнси, но голос ей не повиновался.

Все было точно так, как Дитеру и говорили: вы едете в Гоа не затем, чтобы найти Рахула, а затем, чтобы он нашел вас. Дитер был прав в одном: это были муди-груди. Рахул не был хиджрой – он все-таки был зенана.

Нэнси слышала, как в полутьме Дитер ищет в ванной комнате дилдо. Слышно было, как разбилась о каменный пол бутылка. Должно быть, Дитер поставил ее на край ванны; лунный свет почти не проникал в ванную комнату, так что Дитеру, вероятно, приходилось обшаривать ее обеими руками. Дитер ругнулся; скорее, на немецком языке, потому что Нэнси не разобрала слово.

Бет громко окликнула Дитера, очевидно забыв про «спящую» Нэнси.

– Ты что, разбил свою колу, Дитер? – За вопросом последовало неудержимое хихиканье – Дитер действительно не мог и дня прожить без кока-колы.

– Тсс! – зашипел Дитер из ванной.

– Тсс! – повторила Бет, сделав неудачную попытку заглушить свой смех.

Затем раздался звук, которого Нэнси и боялась, но она не смогла подать голос и предупредить Дитера, что в доме еще кто-то есть. То, что она услышала, было, скорее всего, шанцевым инструментом, точнее, острым краем саперной лопатки, изо всей силы вонзившейся в основание черепа Дитера. За ударом последовали металлический звон и на удивление бесшумное падение тела Дитера. Потом был еще один неистовый удар, как будто саперная лопатка или даже тяжелая лопата приложилась к стволу дерева. Нэнси поняла, что Бет ничего не слышит, потому что она посасывала погасшую трубку с марихуаной, пытаясь оживить в ней огонь.

Нэнси лежала неподвижно, сжимая в руках душистое сари. Призрачная фигура с маленькими, вертикально стоящими грудями и пенисом маленького мальчика без звука прошла мимо кровати Нэнси. Ничего удивительного в том, что Рахула называли Милашка, подумала Нэнси.

– Бет! – попыталась сказать Нэнси, но голос ее снова не послушался.

С другой стороны решетчатой перегородки вдруг зажегся свет, и тени от испуганных крыс заметались по потолку. Сквозь решетку Нэнси видела, как Бет, полностью открыв противомоскитную сетку, искала травку для своей трубки, когда перед ее кроватью возникла голая, чайного цвета фигура. Большие руки Рахула прятали за спиной саперную лопатку. Ее черенок удобно расположился вдоль изящной ложбинки спины, а полотно укрылось между его лопатками.

– Привет, – сказал Рахул Бет.

– Привет. Ты кто? – спросила Бет.

Затем она ахнула, отчего Нэнси перестала смотреть в ту сторону. Нэнси лежала на спине, закрыв лицо душистым сари; она не хотела смотреть также и на потолок, поскольку знала, что по нему будут метаться тени крыс.

– Эй, ты кто такой? – услышала она голос Бет. – Ты мальчик или девочка?

– Я милашка, разве нет? – сказал Рахул.

– Да, ты точно… что-то особое, – ответила Бет.

По последовавшему затем удару саперной лопатки Нэнси догадалась, что Рахулу не понравился ответ Бет. Слову «особое» Рахул предпочитал прозвище Милашка. Нэнси выбросила душистое сари за противомоскитную сетку, надеясь, что попадет туда же, где она подняла его с пола. Потом она лежала с открытыми глазами, глядя в потолок, где взад и вперед сновали тени крыс, как если бы второй и третий удар лопаткой были для них стартовым сигналом.

Позже Нэнси тихо повернулась на бок, чтобы посмотреть, что за решеткой делает Рахул. Казалось, он совершает какие-то манипуляции над животом Бет, и вскоре Нэнси поняла, что Рахул рисует на ее животе. Нэнси закрыла глаза, ничего так не желая, как возвращения лихорадки, но и без того она была так напугана, что начала дрожать. Эта дрожь и спасла ее. Когда Рахул подошел к ней, зубы Нэнси отбивали дробь, как и раньше. Она мгновенно почувствовала, что в нем уже нет к ней сексуального интереса – только насмешка или просто любопытно.

– Что, снова эта мерзкая лихорадка? – спросил ее Рахул.

– Мне что-то мерещится, – ответила Нэнси.

– Да, конечно, дорогая, – согласился он.

– Я все пытаюсь заснуть, но мне что-то мерещится, – продолжала Нэнси.

– Что-то плохое?

– Пожалуй, – сказала она.

– А что именно, не хочешь сказать, дорогая? – упорствовал Рахул.

– Я просто хочу спать, – сказала Нэнси.

К ее удивлению, он поверил ей. Он раздвинул противомоскитную сетку, сел рядом на кровать и стал гладить ее между лопатками, пока дрожь не ушла, – Нэнси даже заставила себя ровно дышать, как в глубоком сне, при этом губы ее раскрылись, как если бы она была уже мертва. Он поцеловал ее в висок и в кончик носа. Она также почувствовала, как Рахул осторожно положил возле ее рук саперную лопатку. Она не слышала стука двери, но знала, что Рахул ушел, когда вокруг по коттеджу стали как безумные носиться крысы – они прыгали по кровати, скребли противомоскитную сетку, как если бы были совершенно уверены, что в коттедже не два, а три человеческих трупа и им ничего не грозит. Вот когда Нэнси почувствовала, что может встать. Если бы Рахул все еще был здесь, крысы так