Что означало… проход в замок был…

Прямо здесь, под ними.

Ана пригнулась к земле, ощупывая край берега. Как она и ожидала, над пенящимися волнами, наполовину погруженная в воды Хвоста Тигра, зияла трещина.

– Гениально, – сказал Рамсон. Он стоял на коленях и осматривал вход в тоннель. – Человек, спроектировавший этот маршрут эвакуации, считал членов императорской семьи отличными пловцами.

– Это не маршрут эвакуации. Сотни лет назад, когда в подземельях проходили казни, тоннель использовался, чтобы сбрасывать тела в реку.

– Я и не знал, что принцессы прекрасно осведомлены, какими именно путями в их дворцах избавляются от отходов.

– Не осведомлены, – в ее памяти всплыло морщинистое лицо Маркова. – Когда меня арестовали за убийство папы, один из охранников помог мне сбежать. Для меня это был единственный выход из подземелий.

Что-то промелькнуло во взгляде Рамсона – жалость? сочувствие? – но в следующую же секунду исчезло. Он протянул ей руки.

– В этот раз я тебе помогу.

Ана взялась за склон речного берега и впилась пальцами в замерзшую грязь.

– Сама справлюсь, – пробурчала она и исчезла внизу.

Около секунды она свисала с края берега, над рекой. В ушах, пугающе близко, ревели волны. Ее ноги коснулись твердой поверхности, и, сделав усилие, Ана качнулась вперед. Когда ступни опустились на влажный камень, Ана стала искать, за что ухватиться.

И вот она уже оказалась в тоннеле и держалась за выемку в наклонной стене. Сердце билось так часто, что Ане показалось, ее сейчас вырвет.

Через несколько секунд в тоннель впрыгнул Рамсон. Он врезался в стену рядом с ней и выругался.

Тоннель под наклоном поднимался вверх, и Ана подумала о трупах, которые скатывались сверху прямо в воды реки. Предполагалось, что этот путь будет вести из дворца, а не служить входом.

Ана нашаривала руками уступы и поднималась вверх по тоннелю.

Холод сильнее сковывал ее тело. Мышцы, казалось, окаменевали. Не раз ее рука соскальзывала, и она съезжала вниз. И каждый раз с ужасом думала, что вот-вот сорвется и упадет обратно в реку.

– Перестань кидать грязь мне в лицо, – послышался шепот снизу.

Ана сжала челюсти.

– Помнишь мои угрозы насчет смерти?

– Очаровательно. Я собирался поступить как настоящий джентльмен и сказать, что поймаю тебя, если ты будешь падать.

– А я собиралась поступить как настоящая леди и сказать, что убью тебя, если услышу еще хоть одно слово.

Обмениваясь колкостями, они продолжали подъем. И каждый язвительный комментарий Рамсона отвлекал Ану от предательской мысли, что преодолеть боль и подняться выше невозможно. Рев реки стих и превратился в негромкий шум. Вокруг была темнота, и слышалось тихое капанье воды.

Неожиданно путь им преградила дверь: квадратный монолит, спроектированный так, чтобы со стороны подземелья он выглядел как часть стены. Ана зацепилась за его край и потянула. Издав резкий звук, дверь поддалась.

Ана подтянулась и встала на ноги. Она всегда считала, что в подземельях жутко холодно, но сейчас сухой воздух казался ей теплым. Рамсон закрыл за ними дверь, и они оказались заперты внутри.

– При строительстве дворца было создано множество тайных ходов для слуг, – Ана старалась говорить громко и уверенно, но получался шепот. – Юрий водил меня по ним, поэтому я хорошо их знаю. Мы обсохнем и переоденемся в одной из комнат для слуг, а потом…

Она поморщилась.

– Ворвемся на коронацию.

Ответ Рамсона не заставил себя ждать:

– После вас.

Было больно заставлять обмороженные ноги снова двигаться. Во тьме на Ану нахлынули воспоминания: Садов, его нависающая тень, его белые длинные пальцы, переплетенные в ожидании чего-то. Маленький монстр…

Ана призвала свою силу родства и выставила перед собой, как сияющий факел, разгоняющий тени. Ана чувствовала кровь вокруг. Ею был орошен каждый сантиметр подземелий, она была размазана по стенам, покрывала засохшей потрескавшейся коркой ржавые оковы.

Ничего. Кроме следов крови и ее собственного страха.

За спиной слышалось резкое дыхание Рамсона. Вскоре тьму стали разбавлять далекие оранжевые блики факелов. Они подошли ближе, и Ана почувствовала ток теплой крови в двух телах.

Они с Рамсоном остановились за углом. Вход в основную часть дворца находился прямо перед ними.

Два стражника, охранявшие дверь, не успели и шелохнуться, как Ана обрушила на них силу родства. Теперь они не могли сдвинуться с места. Рамсон вышел из-за угла, спокойно снял наручники с их поясов, и приковал стражников к дверям одной из камер. Он заткнул им рты их же рубашками.

– Это было несложно, – прошептал он, догоняя Ану у двери.

– Раньше тут было больше узников и стражи, – сказала Ана. Надеясь, что по ту сторону двери никого не будет, она ее приоткрыла.

Винтовая лестница поднималась на первый этаж дворца и заканчивалась коридором, ведущим в помещения для слуг. Рядом со спуском в подземелья была дверь, которая вела в комнаты слуг. Ана десятки раз видела выходящего оттуда Юрия, который всегда замирал и наблюдал, как Садов сопровождает ее в подземелье.

Ана и Рамсон закрыли за собой дверь и начали крадучись пониматься по крученым ступеням.

Они вышли в пустой коридор. Подземелья располагались в задней части дворца, и в такую ночь, как сегодня, местным обитателям делать здесь было нечего. Они быстро шагали по мраморным полам, среди серебристых стен, напоминающих Ане о детстве, пока не оказались у постамента с кемейранской вазой. В стене рядом с ней была тончайшая щель. Потайная дверь – одна из многих во дворце, – которая вела к скрытым служебным помещениям.

Ана навалилась на нее всем телом и толкнула. Дверь поддалась, и она скользнула внутрь – на ее памяти Юрий делал так много раз.

Они оказались в узком коридоре с множеством полок, загруженных льняным постельным бельем и чистыми скатертями, готовыми сослужить свою службу.

Они обнаружили вешалку с платьями для гостей и туниками. Дрожа, они скинули мокрую одежду. Вздохнув, Ана провела по коже мягким хлопковым полотенцем. Она надела походящее по размеру платье – алое и лаконичное. Высушила волосы, насколько это было возможно, расчесывая пряди пальцами, чтобы они не торчали в разные стороны. И пока ждала, когда Рамсон закончит переодеваться, наконец позволила себе дотронуться до молочно-белой стены. Это был не сон. Она снова дома.

Ана глубоко вдохнула. А когда вновь открыла глаза, ей показалось, что она сбросила кожу потерянной девочки, которая ненавидела себя и боялась мира. Она выпрямила спину, расправила плечи и подняла подбородок.

Она была кронпринцессой Кирилии и Кровавой ведьмой Сальскова в одном лице. И этим вечером она вернет свою империю.