По телу Аны пробежал холодок.

– Тебя учили Мастера Ветра?

О кемейранских Мастерах Ветра в Кирилии говорили исключительно шепотом. Они были самыми опасными убийцами в мире, и ходили слухи, что они умели летать. Это были мужчины и женщины, сотканные из ветра и теней. Их невозможно было услышать, невозможно было увидеть. Поговаривали, что единственный раз, когда можно увидеть Мастера Ветра – это за секунду до того, как он перережет тебе глотку.

– Меня обучали, чтобы я служила Кемейре; меня готовили к великой судьбе. Я думала, что смогу ее найти, – на ее лице отразилась боль. – Я села на корабль, плывущий в Кирилию, в надежде, что там я найду своего брата, и мы вернемся домой. Но как только мы подошли к порту, они забрали мои вещи и документы. Мне сказали, что меня арестуют, если я не подпишу трудовой договор. Я даже не предполагала, что у меня отнимут свободу в тот день.

Линн повесила голову.

– Мастера Ветра готовили меня к великой судьбе. Я еще не знаю, какова она, но думаю… думаю, ты можешь быть ее частью.

Линн сделала вдох и подняла глаза, набираясь смелости, она расправила плечи.

– Мой народ верит в судьбу. Поэтому я последую за тобой на твоем пути, Ана… в поисках своего предназначения.

Ана взяла Линн за руки и сжала их в своих ладонях.

– Ты проложишь свой собственный путь, – сказала она. – И построишь собственную судьбу.

Уголки губ Линн поползли вверх. Она улыбнулась милой и полной надежды улыбкой.

Следующие три дня, от рассвета до заката, они провели в пути. Они кутались в меха и плащи, а лошади без устали несли их вперед. С серых небес продолжал падать снег, и мир казался белым водоворотом. До наступления сумерек они останавливались в каком-нибудь городе или деревне, а ранним утром, перед рассветом, когда в вышине еще виднелись отголоски божественного сияния и призрачные силуэты ледяных духов, они оставляли занесенный снегом трактир и отправлялись в дорогу.

Ночью они обсуждали план действий. Они прибудут как раз к началу коронации – им нужно успеть разоблачить Морганью до того, как Лука отречется от престола.

Во время коронации во дворец придет огромное количество людей, и поэтому им удастся проникнуть туда незамеченными. Ана знала, как проходили подобные мероприятия: у входа выстроится многокилометровая очередь из карет. Стража будет стоять на мосте Катерьянны и пропускать гостей по билетам.

Их единственным шансом было перехватить какую-нибудь карету и занять места едущих в ней гостей.

Как только Ана окажется во дворце рядом с Лукой, она заявит о себе. Она все расскажет своему брату и суду, а Линн в это время доберется до аптеки, отыщет яд и противоядие, которые послужат уликами в поддержку обвинений Аны.

В последний, четвертый день их путешествия в воздухе витало непривычное спокойствие. Снегопад прекратился. Солнце озарило землю золотым светом, и их лошади бесшумно ступали по мягкому снежному покрову.

Ана провела свою лошадь меж двух сосен и оказалась у края утеса. Она резко потянула на себя поводья, а когда посмотрела вперед, ее обуяла буря эмоций.

Солнце вставало над белыми шапками гор, превращая заснеженный ландшафт в сияющий коралловый, красно-розовый ковер. Рассветное небо было подернуто белой дымкой облаков, пронзаемой огненно-оранжевыми лучами. Куда ни посмотри – везде виднелись уходящие за горизонт просторы тундры, по которым были разбросаны одиночные елки и высокие сопки. И где-то вдали, едва выделяясь на фоне пейзажа, стояли поблескивающие белокаменные колокольни и красные черепичные крыши Сальскова.

Дом.

Ветер – свежий, холодный и пахнущий зимой – прикоснулся к щекам Аны, дотронулся до ее плеч и шеи. Капюшон сдуло с головы, и выбившиеся волосы стали танцевать в его потоке.

Дом. Она смотрела на далекий дворец – ее дворец, – и вдруг ее сильное желание попасть туда омрачила тень сомнений. Раньше все было просто: в коридорах звенел их с Лукой смех, а по ночам она устраивалась у двери своих покоев с кружкой горячего шоколада и перешептывалась с Юрием. Мама и мамика Морганья, бывало, сидели вместе у ее кровати, гладили ее по голове и что-то рассказывали, пока она не погружалась в сон.

Но сейчас невозможно было думать о дворце, не вспоминая об испещривших его трещинах. Отвернувшийся от нее папа. Садов, который наслаждался ее болью. Все погрязло в коррупции, позволяющей богачам процветать за счет мучений аффинитов.

Дом никогда больше не будет для нее прежним, поняла Ана. Она выпрямилась в седле и услышала, как ветер нашептывал ей слова Шамиры. Нет, Маленькая тигрица: мы берем то, что нам дают, а потом сражаемся до последнего, чтобы было лучше.

Ана открыла глаза. Она была наследницей династии Михайловых, Маленькой тигрицей Сальскова, и она возвращалась домой.

За десять лет в ее городе не изменилось ничего и изменилось все. Она шла по освещенным лунным светом и занесенным снегом улицам, скрывая лицо под капюшоном, и ей казалось, что все это странный сон. Все воспоминания о Сальскове сложились еще до того, как ее заперли во дворце. Домики из ее детства, которые она нежно называла «пряничными», стояли на своих местах, и из каминных труб беззаботно вился дымок. Рынки, которые они с Лукой так любили посещать (под строгим надзором капитана Маркова), были украшены серебряными гирляндами. На главных улицах и площадях гордо возвышались высокие арки с мраморными статуями богов и кирилийского белого тигра.

В это время года город озарялся праздничным настроением. Серебристые вывески с белым тигром висели у каждой двери, меж фонарей трепетали вырезанные из бумаги снежинки, и на каждом пороге мягко мерцали свечи, приветствуя бога зимы, их покровителя. Большая часть горожан проводила время в пабах у Тигровьего Хвоста, откуда можно было видеть дворец, и ожидала новостей об отречении императора от престола.

Ана и Линн переоделись в скромные, обшитые мехом шерстяные платья, чтобы смешаться с толпой на коронации. Наряд Аны был зеленого цвета, а Линн – темно-синего. В лучах луны фигура кемейранки казалась такой хрупкой, но Ана знала, что под складками юбок прятались ножи, закрепленные на ее лодыжках, руках и талии.

Они шли узким переулком, который выходил к набережной реки. Даже издалека было понятно, что на набережной было столпотворение. Свет фонарей отражался от золоченых карет и снежно-белой шерсти валькрифов.

Ана и Линн хотели найти укромный уголок, где можно было бы скрыться от любопытных глаз.

Ана была очень благодарна ночи за ее темноту, когда они с Линн скрылись за углом под козырьком закрытого магазина. Взмахнув рукой, Линн вызвала порывы ветра, которые затушили стоящие рядом фонари. Улица погрузилась во тьму.

Они ждали. Шли минуты. А потом вдалеке послышался приближающийся стук копыт и скрип колес.

Ана не успела и глазом моргнуть, а Линн уже не было рядом – она, как тень, подкрадывалась к карете. Линн обошла ее сзади и с акробатической точностью проскользнула через дверь.