Талак стал прекрасным юношей, с волосами цвета воронова крыла и синими-синими, словно сапфиры, глазами, куда больше походивший на породу королей era`liver, нежели чем на человеческий род. С детства его привлекало кузнечное дело, и он обучался ему у кузнецов Моан-Тристэля. К тому же, поговаривают, у него были скрытые магические способности, которые никак не проявлялись, разве что его мучили иногда видения о будущем. После смерти Лиадоры, измученной еще одними неудачными родами, Лоренк пожелал изгнать ненавистного ему бастарда и взять себе новую жену. Талак не стал с этим мириться и поднял кровавый бунт, названный в последствии Красным мятежом. Именно после этого эльфы стали более терпимы к полуэльфам, не приравнивая их к себе, но и не считая отбросами, как это было в старые времена. В то же время Талак выковал Анругвин — безупречное оружие, которое было наполнено его злобой и печалью.

Он убил Лоренка и захватил трон, и это событие наложило клеймо позора на всю историю era`liver, о которых и так витали слухи об их чрезмерном увлечении темной магией. Хотя Талак женился на чистокровной эльфийке, с этой поры смешение людей и эльфов из королевского рода происходило неоднократно. Из-за этого не было ясно после сожжения Моан-Тристэля, выжил ли кто-то из потомков первого короля, Илуара Оллестаира, или нет. Пока твоя мать, Марилюр, не проявила себя.

— Что стало с Талаком? — спросила Лета, когда поняла, что Лиам закончил свой рассказ.

— По слухам, Талак ушел на Север, следуя своим пророческим видениям, где пропал без вести.

— Кого у меня в роду только не было, — буркнула девушка, косясь на меч.

— Поэтому, я думаю, меч признал тебя хозяйкой. В тебе течет кровь Талака. Любопытно, как спустя семь столетий он вернулся к законному наследнику… Анругвин считали утерянным вместе с Талаком.

— Совпадение.

— Я не верю. Странное было бы совпадение. Ведь ты тоже… бастард.

Лета пожала плечами.

— И Драгон, и его прадед носили его без проблем. Он тоже их признавал. Что ты на это скажешь?

— Возможно, он умеет сам выбирать себе хозяина. Он счел их достойными. Или же он знал, к кому попадет через них.

— Какой бред, — шепнула Лета. — Это же просто меч, пусть даже магический. Не нужно ему приписывать умение думать, а особенно — видеть будущее.

Лиам помолчал немного, затем повернулся к притихшему Дарвинделю.

— Твои услуги больше не нужны. Ступай, — сказал он.

— Masdaus, — ответил кузнец и, отвесив поклон, удалился из башни, тяжело ступая.

Дождавшись, пока он уйдет, Лиам подошел к Лете.

— Перед отплытием я хочу еще раз встретиться с тобой, — сказал он. — Вечером. На этом же месте. Скажешь мне, что решила — остаешься или плывешь на Великую Землю.

— Какая разница? Просто добудь мне яд. Думаю, что через твоих подчиненных можно легко поддерживать связь между нами, даже если нас будет разделять целое море.

Лиам опустил взгляд вниз, загадочно улыбнувшись.

— Приходи сюда вечером. Тебе ведь нетрудно?

— Нет. Только я надеюсь, что никто из твоих стражников не придет снова и не скажет, что Masdaus Tilare вызывает меня.

Лиам рассмеялся.

— Надейся, Yfilan-nin, — отвечал он.

Когда вечер плавно опустился на гавань, успокаивая море, зажглись сотни огней. Шатры и башни были подсвечены мягким светом, который струился теплым сиянием. Небо слилось с морем на горизонте в темных объятиях, под покровом далеких мерцающих звезд. Легко было забыть о тех ужасах, что творились в немногих верстах от Понфлэра. Только скалы, угрюмо нависавшие над Асильльюсом, напоминали о том, что это была чужая земля. Даже осознание того, что здесь когда-то жили предки эльфов, не развеяло этого чувства.

Лиам плеснул вина в кубок, но не сделал ни одного глотка. Прошло полчаса с того момента, как он вновь поднялся в башню. Он смотрел вверх, на усеянный фигурными созвездиями небосвод, прикусывал нижнюю губу и вертел между пальцами ножку стеклянного кубка, мало думая о том, что его содержимое вот-вот выплеснется наружу.

Она появилась на площадке незаметно и тихо, выплывая из тени под тепло свечей, расставленных по парапету башни. Лиам повернулся, собираясь встретить ее улыбкой, но внезапное недоумение мгновенно застыло на лице.

— Ты не надела платье, что я тебе послал?

Лета остановилась от него в паре шагов, по своему обычаю сложив руки на груди.

— Это двусмысленно, не находишь? — хмыкнула она.

— В этом-то все и дело.

Лета присела на парапет, согнув здоровую ногу, а раненую вытянув. Лиам налил вина в кубок и подал ей. Но она не стала пить.

— Хороший урожай, — проговорил он. — Примерно твоего возраста. Из погребов самого Журавлиного дворца.

— Чего ты хочешь, Лиам? Тебе ведь не важен мой ответ, — сказала Лета. — Поплыву я на Великую Землю или останусь здесь.

— Время года сейчас такое… чарующее, — немедля произнес Лиам. — Если тебе доводилось когда-нибудь бывать в Танцующих садах летом, то ты, наверное, могла заметить, как цветут и пахнут глицинии в летнюю пору.

— Честно говоря, я мало где бывала.

— В Реслании, Тмаркете?

— Однажды.

— А в Гальшраире, Ардейнарде, Амфтире?

— Нет. Так далеко я еще не забиралась.

— Ты только скажи, и мы поедем туда, — выпалил Лиам. — В любой город, который ты назовешь. Разумеется, когда разберемся со всем этим. Когда ты убьешь своего врага, а я улажу все дела, касающиеся остров и моей работы здесь.

— Просто возьмем и поедем?

— Да. Мы посетим самые великие города этого мира, насладимся их культурой и роскошью.

Лета ответила не сразу, сначала пригубила вина. Лиам смотрел на нее пристально и выжидающе.

— Должно быть, — бросила наконец она, — прекрасно жить в этом мире, когда можешь себе позволить все чего хочешь.

— Со временем это становится скучно.

— Тебе скучно, — сказала Лета, поставив кубок на парапет. — Поэтому ты на островах. Поэтому настраиваешь против Твердолика его же советников. Поэтому добровольно сдаешься в плен лутарийцам.

— Все правда, — улыбнулся Лиам.

— А когда тебе и это надоест, что будешь делать?

— Может быть, устрою войну, — пожал плечами эльф.

— Что?

— Видишь ли, Айнелет, мой народ много веков страдал от угнетения человеческой расой. Люди загнали нас в угол, лишив всего. Они долгое время воевали с нами, истребляли нас, потешались над нашими обычаями… Avoreilles,люди, всегда были жестоки. И их потомки тоже. Они размножаются очень быстро, намного быстрее, чем эльфы, илиары, или гномы… Когда-нибудь их станет настолько много, что они сотрут нас с лица земли, — произнес Лиам.