– Попробую. Как этого советчика зовут?

– Виктор.

– Ага, ладно.

Доценко задумался, потом уставился на Короткова в упор.

– Виктор, у меня неприятности, – начал он. –Мне нужен твой совет. Понимаешь, много лет назад я сделал то-то и то-то. Атеперь меня об этом спрашивают люди из милиции….

– Стоп! – прервала его Настя. – Вот именно.Много лет назад я сделал то-то и то-то. А ведь ничего подобного Пригарин неговорил. Он начал сразу с того, что приходили из милиции и спрашивали о родахГалины Ивановны.

– Ты хочешь сказать, что этот Виктор полностью в курседела? – спросил Гордеев.

– Совершенно точно, – кивнула она. – И болеетого, он не просто полностью в курсе дела, а в последнее время постояннообсуждал этот вопрос с Пригариным. Потому что если бы это было не так, тоВладимир Петрович построил бы разговор совсем иначе. Да, Мишенька? Ну-ка, ещеразочек попробуйте.

– Виктор, – снова начал Доценко, – помнишь туисторию тридцать лет назад? Ну когда я сделал то-то и то-то. Так вот, сегодняко мне приходили из милиции и спрашивали…

– Умница, – одобрительно сказал полковник. –Великий импровизатор в тебе погиб, Михаил. По-моему, мы тебя в отделеиспользуем не по назначению. Но Анастасия права. Если Пригарин разговаривал нетак, как нам только что показал Доценко, то, выходит, он с этим Викторомпроблему Галины Ивановны Параскевич обсуждал в последнее время довольно часто.Хотел бы я знать, что в этих родах было такого особенного. У кого какие идеи?

– Они допустили грубую врачебную ошибку, из-за которойребенок погиб при родах, и подсунули Галине Ивановне другого младенца. Где ониего взяли – вопрос второй. Поскольку кесарево сечение делается под общимнаркозом, роженица не узнала, что ребенок умер, – предположилаНастя. – А признаваться в смерти ребенка они по каким-то причинам немогли. Может, испытывали какой-то новый препарат, а Галина Ивановна об этомузнала, и в случае смерти ребенка она бы их всех за решетку отправила.

– Годится. Что еще? Думайте, думайте, не сидите как напразднике.

– Ребенок не умер, но подмена все-таки была, –произнес Стасов. – Например, в это же время там была другая роженица,которая по тем или иным причинам хотела другого ребенка. За большие деньги онивполне могли взяться подменить девочку на мальчика, или больного ребенка наздорового, или темненького на светленького.

– А что, бывает, – откликнулся Коротков. –Например, если у нее придурочный муж, который хочет непременно сына, а жена емууже два раза дочерей рожала, и он угрожает, что бросит ее, если не будетмальчика. Такие часто встречаются. Или, наоборот, она рожает сыновей, а хочетсяобязательно девочку. У Параскевич рождается дочь, и они ее меняют на мальчика.

– Или женщина рожает ребенка от смуглого черноволосоголюбовника и понимает, что мужа обмануть не удастся, потому что и она, и мужсреднерусые или светловолосые. Если такая роженица очень дорожит своим мужем ибраком, она тоже может при определенных условиях пойти на подменуребенка, – подхватила Настя. – Все это, в принципе, возможно, потомучто Галина Ивановна находилась под общим наркозом и не знала, какого ребенкародила.

– Но из всего этого неумолимо следует, что, во-первых,Виктор – медик и, во-вторых, он скорее всего соучастник, – сделал выводСтасов.

– Поясни, – потребовал Коротков.

– А ты вспомни, зачем Настасья ездила к Пригарину и очем его спрашивала. Речь шла о том, не могла ли имевшаяся у матери патологиясказаться на здоровье ребенка. Так? Ведь ни о чем другом Настя его неспрашивала.

– Ну.

– А Пригарин в разговоре с этим Виктором сказал: тамзаписана астматическая компонента. Если речь идет просто о подмене ребенка, тозачем им обсуждать состояние здоровья роженицы? Какая связь? И потом, Пригаринв разговоре с собеседником употребляет медицинский термин и не дает никакихпояснений. Значит, разговаривает с коллегой, со специалистом.

– Это понятно, – нетерпеливо кивнулКоротков. – Но почему непременно соучастник?

– Влад прав, – медленно сказала Настя. – Япоймала наконец эту мысль.

– Чего ты там поймала, Диана-охотница? – хмыкнулВиктор Алексеевич.

– Они обсуждали здоровье Галины Ивановны, потому чтоникакой астматической компоненты у нее не было и в помине. Они ее обманули,потому что им нужно было сделать ей кесарево сечение. Тогда это, точно, не былазамена мальчика на девочку или наоборот, потому что они не могли знать, кто унее родится. Тогда скорее всего речь шла о внешних признаках или о состоянииздоровья ребенка. Та, вторая роженица очень боялась, что у нее родитсяребеночек «не той масти», и заручилась хорошо оплаченной помощью врачей. Врачиподобрали подходящую по внешним признакам мамочку, может быть, даже они и отцавидели, ведь женщины, особенно на последних сроках беременности, часто приходятв консультацию в сопровождении мужей. И они стали заранее готовить Параскевич ктому, что ей придется делать кесарево. Между прочим, вполне возможно, чтоподмена и не понадобилась, у подгулявшей мамочки мог родиться вполне подходящийребенок. Но отступать-то было уже некуда, Галина Ивановна донашивала ребенка,будучи уверенной в том, что у нее сильно выраженная склонность к астме и онаможет задохнуться при самостоятельных родах. Точно такая же картина могла быбыть, если заинтересованная роженица боялась не разоблачения связи слюбовником, а рождения больного ребенка. Например, она знала о наличии у себяили у отца ребенка каких-то заболеваний. Может быть, алкоголизм или наркомания,или она во время беременности перенесла тяжелую болезнь и вынуждена былапринимать опасные для плода лекарства, или еще что-нибудь в этом же роде.

– Все это замечательно, – констатировалКолобок-Гордеев, – но не продвигает нас ни на шаг в сторону раскрытияобстоятельств смерти Параскевича. Даже если он не был родным сыном ГалиныИвановны, с его смертью это никак не связано.

– Как это не связано?! – возмутилась Настя. –А тезис о его изощренном самоубийстве? Если была подмена, то у него может бытькакая угодно наследственность, давшая впоследствии патологию психики.

– Анастасия, ты углубляешься в дебри, – покачалголовой полковник. – Вопрос о самоубийстве Параскевича при любых данных,даже самых убедительных, может быть решен только предположительно, и я хочу,чтобы вы все это уяснили. Даже если окажется, что подмена была и в роду у егонастоящих родителей сплошь псих на психе, посмертная судебно-психиатрическаяэкспертиза не даcт того ответа, который может быть с уверенностью положен воснову постановления о прекращении предварительного следствия по делу о смертиот огнестрельного ранения. Поймите это, дети мои. Я ценю ваш пыл и энтузиазм,но не надо переоценивать вес такого экспертного заключения. Все время помните отом, что вас могут обманывать, что никакого самоубийства не было, а подлинныйубийца глядит на вас из-за угла и мерзко хихикает. Давайте-ка еще раз прикинем,что у нас с вами есть по этому делу.