Некоторый свет на ситуацию пролил сам руководительфакультатива Андрей Георгиевич Турин. Он пояснил, что Таня Григорьева была ужедавно влюблена в Гену Варчука и об этом все знали. Собственно, и на факультативпо литературе она ходила только из-за Гены, потому что у самой не было нималейших способностей к филологии. Каждый раз после занятий она делала вид, чтоей нужно куда-то ехать, и провожала Гену до метро. Все об этом знали, но никтоТаню не дразнил, потому что всем хорошо был известен ее независимый исвободолюбивый нрав. Она бы все равно не обиделась, а вот отомстить за глупуювыходку вполне могла.

Тогда, уже в начале ноября, перетрясли всех учеников старшихклассов, всех Таниных знакомых, но не удалось найти ни малейшей зацепки.Девочка как в воду канула.

– У вас есть список адресов всех старшеклассников изнакомых девочки? – спросила Настя.

– Есть, а как же.

Юлов с готовностью раскрыл папку и вытащил оттудаскрепленные вместе листы с фамилиями и адресами.

– Давайте смотреть, не живет ли кто-нибудь из них вдоме на Котельнической набережной.

– Я уже посмотрел, пока сюда к вам ехал.

– И что?

– В этом доме никто не живет.

– А близко, например, в соседнем доме?

– Понимаете, я очень серьезно занимался поискамиТани, – смутившись, пояснил Саша Юлов. – И на всякий случай собраладреса не только самих ребят, но и их родственников. Понимаете, я исходил изтого, что если девочку куда-то заманили, чтобы изнасиловать, то ее скорее всегоприглашали на пустую квартиру. Это очень часто бывает квартира старшего брата,дяди с теткой или деда с бабкой.

– И в доме на Котельнической… – подсказала Настя.

– … живет дедушка Гены Варчука.

– Прямо в том самом доме или хотя бы рядом?

– В том самом.

– Ясно. Найдите-ка этого учителя, Турина АндреяГеоргиевича. Варчук, как я понимаю, преспокойно ходит в школу, никуда бежать несобирается?

– Так точно, Анастасия Павловна, исправно получает своипятерки и прекрасно себя чувствует.

– Ну и славно. Сначала мы побеседуем с АндреемГеоргиевичем. Когда с момента преступления прошло два месяца, а со следаминапряженка, нужно сделать все, чтобы преступник раскололся. Иначе мы фиг чтодокажем. А нам нужно узнать как можно больше об этом Геннадии Варчуке.

Владимир Петрович Пригарин смотрел на Настю Каменскую снеподдельным изумлением.

– Неужели вы думаете, что я могу вспомнитьобстоятельства почти тридцатилетней давности?

– Ну, не с ходу, конечно, – улыбнуласьНастя. – Я вам покажу карту роженицы, может быть, вы посмотрите своизаписи, и в памяти что-нибудь всплывет. И потом, я слышала, у вас феноменальнаязрительная память на лица. Я вам даже принесла фотографию этой женщины, правда,не того периода, когда она рожала, на снимке она чуть постарше, но измениласьмало.

– А почему такой интерес к этой роженице?

– Скорее не к ней, а к ее ребенку. Мы сейчас собираемматериалы для судебно-психиатрической экспертизы ее сына, поэтому нам важнознать кое-какие подробности о состоянии здоровья матери и о течении родов. Вам,как опытному врачу, это должно быть понятно.

– Конечно, конечно, – закивал Пригарин. – Апозвольте спросить, откуда вам известно про мою зрительную память? Неужели вроддоме сказали?

– Слухами земля полнится, Владимир Петрович, –уклонилась от ответа Настя.

Ей почему-то не захотелось упоминать Стасова. Они не смоглипоехать к Пригарину вместе, как собирались, у Стасова возникли какие-топроблемы на работе, и Насте пришлось отправиться одной. Если бы они приехалисюда вдвоем, Владимир Петрович и сам догадался бы, откуда Настя знает о егозамечательной зрительной памяти. Но она приехала одна и вот теперь, повинуясьсовершенно необъяснимому мотиву, не стала отвечать на такой простой ибезобидный вопрос. «Вот и я начинаю принимать немотивированные решения, –усмехнулась она про себя. – Неужели у меня появилась профессиональнаяинтуиция? Да нет, скорее всего дурака валяю».

– Что ж, давайте посмотрим карту, – сказалПригарин.

Настя протянула ему карту, Владимир Петрович взглянул нафамилию, и что-то в его лице резко изменилось.

– Нет, я совершенно не помню эту роженицу.

– Прочтите, пожалуйста, ваши записи. Я, к сожалению,плохо разбираю ваш почерк. Почему понадобилось делать чревосечение?

Он внимательно прочел все записи, начиная с самой первойстрочки. Насте стало казаться, что он вчитывается в текст с преувеличеннымвниманием, и это ей почему-то не понравилось.

– У этой роженицы была сильно выражена астматическаякомпонента, – наконец сказал Пригарин. – Она никогда не занималасьспортом, никогда не дышала с такой частотой, как это приходится делать природах, и при наличии астматической компоненты она могла просто задохнуться.

– Понятно. А на здоровье ребенка эта компонента могласказаться?

– Безусловно. Хотя и утверждать категорически я бы невзялся. Видите ли, любые проблемы с нормальным дыханием – это проблемы споступлением кислорода в организм. Нарушение кислородного обмена у беременнойвполне может вызвать самые разнообразные нарушения у плода.

Настя вдруг бросила взгляд на его руки, держащие карту, иувидела, что они сильно дрожат. Испугался, что ли? Интересно, чего? Или просторазнервничался? Тоже любопытно.

Они проговорили еще около получаса, Настя подробновыспрашивала Пригарина о том, может ли нарушение кислородного обмена привести кнарушениям в психике ребенка. Но саму роженицу Владимир Петрович так и невспомнил – ни по фамилии, ни по фотографии. Что ж удивляться, подумала Настя,столько лет прошло.

Ей очень хотелось закурить, но в квартире Пригариных табакомне пахло, она поняла, что здесь не курят, и мужественно терпела. Попрощавшись сдоктором-пенсионером, она вышла на лестничную площадку и вызвала лифт, но,когда двери кабины открылись, передумала и не стала входить. Пригарин жил напоследнем этаже, рядом с его дверью находилась лестница, ведущая на чердак.Настя присела на нижнюю ступеньку и вытащила сигареты. Не успела она сделать идвух затяжек, как из-за двери Пригарина послышался его голос:

– Виктор? Это я.

Настя поняла, что Владимир Петрович разговаривает потелефону. Она вспомнила его преувеличенное внимание к карте Галины ИвановныПараскевич, его дрожащие руки и прислушалась.

– Ко мне приходили из милиции. Нет, не то. Нет, насчетПараскевича. Виктор, что происходит? Я ничего не понимаю. Откуда все этополезло? Да не психую я, а просто мне это не нравится. Насчет родов спрашивали.Да. Да. Нет, сказал, что не помню. У нее в карте записана астматическаякомпонента. Нет, с этой стороны все нормально, но я не понимаю, почему именносейчас… Ладно. Хорошо, договорились.