К вечеру отчаяние стало непереносимым, и она позвонилаВиктору Федоровичу.

– Что-нибудь случилось? Неприятности? – вежливопоинтересовался он.

– Нет-нет, ничего не случилось. Но мне нужно с вамипоговорить.

– Ну, хорошо, – вздохнул тот. – Подъезжайте ктому же месту, где мы встречались в прошлый раз. Помните?

– Помню. Через пять минут выезжаю.

– Не берите машину, – посоветовал он. –Сегодня очень плохая дорога, гололедица и видимость отвратительная.

– Да, я поеду на метро.

Наталья быстро оделась и почти бегом помчалась к метро. Онатак привыкла, что Виктор Федорович может решить любую проблему! Ей казалось,что вот сейчас она с ним поговорит и он поймет ее, поддержит и одобрит,подскажет, куда лучше пойти и к кому обратиться, чтобы как можно быстрее Женяоказался на свободе. Она летела вниз по эскалатору, потому что он двигалсяужасающе медленно, а полторы минуты, которые ей пришлось простоять на платформев ожидании поезда, длились по меньшей мере полтора часа. Наконец она оказаласьна безлюдной аллее и увидела впереди знакомую фигуру Виктора Федоровича, неторопливопрогуливающегося взад и вперед.

– Виктор Федорович, – начала она прерывающимсяголосом, – я больше не могу. Я не вынесу этого. Я не думала, что это тактяжело.

– Тише, голубушка, тише, успокойтесь, и давайте-ка всепо порядку. Что случилось?

– Ничего не случилось, но я поняла, что больше не могутак жить. Женя там, за решеткой, а я здесь…

– Но ведь это было ясно с самого начала, –спокойно ответил он. – Так и планировалось. Он – за решеткой, а вы –здесь, свободная и богатая. Что же вас теперь не устраивает?

– Все! – в отчаянии воскликнула Наталья. –Меня все не устраивает. Я не хочу этого. Я не предполагала, что это будет такстрашно.

– И чего же вы теперь хотите? Вы можете снова статьбедной, для этого нужно только развестись. Боюсь, что я перестал вас понимать,голубушка.

– Неужели нельзя ничего придумать, Виктор Федорович?

– История назад не ходит, как вам известно. Что сделано– то сделано. Вы сами этого хотели. Я считаю, что вам нужно успокоиться,отдохнуть. Пройдет всего несколько дней, и вы посмотрите на ситуацию совершеннодругими глазами, уверяю вас. У вас самый обыкновенный нервный срыв, вы невыдержали перенапряжения. Стоит вам только взять себя в руки и вспомнить,сколько унижения вы претерпели за годы, проведенные рядом с Евгением, и вам сразустанет легче. Разве он достоин ваших страданий, голубушка? Вы же сами мнерассказывали, как грубо и жестоко он вел себя по отношению к вам, как выгонялиз дома, когда вы проявляли излишнюю настойчивость и требовали узаконить вашиотношения. А теперь вы его пожалели?

– Я его люблю, – пробормотала она горько. – Японяла, что я его действительно люблю. Что же мне делать? Может, мне всерассказать этому частному детективу, которого я наняла?

– И что? – вздернул брови Виктор Федорович. –На какой результат вы рассчитываете, позвольте спросить? Евгений окажется насвободе, а вы – в тюрьме. Вы к этому стремитесь?

– Мне все равно. Пусть тюрьма, пусть что угодно, толькопусть его освободят. Он не должен там находиться, не должен, не должен!

– Тише! – Он взял ее под руку и не спеша повел кдальнему концу аллеи. – Не нужно кричать, голубушка. Я все понимаю, японимаю ваше состояние, и если вы настроены так серьезно, то давайте этообсудим конструктивно, а не на эмоциях. Если ваши намерения тверды, то нам с ваминужно сесть и спокойно все обсудить, чтобы выработать оптимальную линию вашегоповедения. Сейчас мы пойдем ко мне домой, я вас угощу хорошим чаем с мятой, имы вместе подумаем, что и как вам нужно сделать, чтобы ваш муж оказался насвободе, а вы при этом пострадали минимально, а еще лучше – совсем непострадали. В конце концов, это нормально, когда денежные интересы отступаютперед любовью. Ведь так, голубушка?

– Да, – горячо сказала она, послушно идя рядом сним.

Как хорошо, что Виктор Федорович ее понял! Она несомневалась, что он поймет. И не сомневалась, что он обязательно найдет выходиз положения. Ей стало спокойно и уютно. Она вдруг вспомнила, что в детствеочень боялась темноты, и если приходилось идти одной по темным улицам илинеосвещенной лестнице, она обмирала от страха и шла на подгибающихся ногах.Зато когда приходила домой, испытывала ни с чем не сравнимое сладостное чувствопокоя и защищенности и радость оттого, что опасность на этот раз миновала.

– Вот мы и пришли, – сказал Виктор Федорович, открываяперед ней дверь подъезда. – В этом доме я и живу. Вы ведь никогда не былиу меня в гостях.

– А собака? – вдруг вспомнила Наталья.

Виктор Федорович много раз говорил ей, что его кавказскаяовчарка совершенно не переносит посторонних, бросается на них, лает и даженоровит укусить. «Ущерб колготкам и брюкам гарантирован», – смеялся он.

– Она сейчас на даче, жена ее сегодня увезла, мы же тампроведем все праздники…

Если преступники в праздничные дни не могут не совершатьпреступлений, а работники милиции не могут позволить себе перестать их ловить,то точно так же больные в эти дни не перестают болеть, а беременные – рожать.Поэтому роддом в Чехове представлялся Насте Каменской вполне подходящим местомдля работы, куда она и отправилась с самого утра 30 декабря. Вагон электричкибыл пустым и теплым, она уютно устроилась в уголке с книжкой и от всей душипожалела, когда пришлось выходить. Ехать бы и ехать еще!

Дежурный врач долго не могла взять в толк, зачем Настяприехала и что ей нужно.

– Вы поймите, – нетерпеливо говорила она, –архив в выходные дни не работает. Приезжайте в среду, третьего числа.

– Я не могу в среду, – упрямо твердилаНастя. – Мне нужно сейчас. Вызовите, пожалуйста, заведующего архивом, я незайму много времени, я просто пересниму нужные мне документы и уеду.

Они препирались минут пятнадцать, после чего врач все-такисдалась.

– Вот вам номер телефона, сами с нейобъясняйтесь, – буркнула она. – Уж не знаю, сможете ли вы заставитьее прийти сюда.

Задача оказалась действительно непростой, но Настя вовремясообразила, что есть мощный стимул, который может заставить даже самуюсварливую и неуступчивую женщину бросить свои дела и прибежать на работу. Этотстимул – любопытство, особенно если речь идет о чьем-то проступке, а то и преступлении.

– Помните, мы с вами встречались несколько днейназад, – вкрадчиво говорила Настя. – Вы тогда нашли для меня картупочти тридцатилетней давности, и я в ней обнаружила кое-что интересное инепонятное. Но это не телефонный разговор…

Приманка сработала, и уже через полчаса архив роддома былоткрыт, благо жила завархивом совсем недалеко, что для маленького городка было,в общем-то, делом обычным.