— При чем тут я? — удивилась Умила. — ЭтоРюрик вечно пропадает на охоте!

Они некоторое время ехали молча, наконец озадаченная Гульчарешила поинтересоваться у княгини:

— Ты любишь Рюрика?

— Конечно, — ответила Умила убежденно. — Явообще люблю мужчин!

Они приотстали, начали разговаривать вполголоса, бросая намужчин хитрые взгляды.

У мужчин тоже были свои разговоры. Асмунд вздохнул:

— Только после свадьбы понимаешь, что такое настоящаяжизнь!

— Верно, — поддакнул Рудый. — Только тогдауже поздно.

Они въехали в темный угрюмый лес. Асмунд придержал коня,поехал рядом с княгиней, держа ладонь на рукояти топора. Рюрик пересадил Игоряк Умиле, сам поехал с другой стороны, его рука далеко не уходила от меча. Всенастороженно всматривались в угрюмые деревья, что стеной теснились по обестороны, нависали крючковатыми ветвями.

Олег, приняв лук и наложив стрелу, так и поехал — застывший,с непроницаемым лицом, а Рудый извертелся в седле, наконец ткнул пальцем:

— Вон сидит ворона... Противная птица! Хоть и мудрая.

— Чем же?

— Ну, мертвую и живую воду знает... Говорить может,если возжелает. Тыщу лет живет, если не брешут.

Олег даже не притронулся к тетиве. Лук лежал поперек седла.Рудый снова поерзал, сказал нетерпеливо:

— Ну хотя бы вон в тот дуб! Толстый, можно с закрытымиглазами поцелить.

— Этот? — спросил Олег.

— Чересчур тонкий. Вон тот!

— Погоди, — ответил Олег изменившимсяголосом. — Я лучше попаду в дальнюю березу...

Дорога постепенно сужалась. Деревья по краям росли толстые,приземистые, с мощными раскидистыми ветвями. Олег проехал несколько шагов,внезапно вскинул лук. Рудый увидел лишь смазанное движение — с такой скоростьюпещерник натянул тетиву и пустил стрелу. Тетива сухо щелкнула по пальцам, нопещерник, как успел заметить Рудый, даже не поморщился.

— В белый свет, — сказал Рудый досадливо. —Береза в другой стороне, пещерник!

Олег виновато улыбнулся:

— Да, не умею...

Стрела исчезла в зеленой листве дерева, что стояло в трехдесятках шагов. Зашелестело, послышался треск, листья зашуршали, веткизатряслись, что-то валилось...

Нижний сук согнулся, на него упало тяжелое тело, погнулся, ина землю грохнулся человек. Рудый пришпорил коня, в мгновение ока оказался надним с занесенной саблей. Упавший лежал лицом вниз, не двигался. Рудый спрыгнулс коня, перевернул пинком, все еще держа саблю наготове.

Затем он выпрямился, голос его был потрясенный:

— Святой пещерник... ну и пташку ты сшиб!

Олег помахал ему рукой:

— Оставь, останавливаться рано.

Из-за поворота показались Асмунд и Рюрик, Умила ехала наполшага впереди. Асмунд с удивлением посмотрел на пещерника, которыйнетерпеливо махал рукой Рудому, не желая останавливаться, потом его глазарасширились, он пустил коня в чащу, выхватил меч.

Рюрик велел Умиле держаться за его спиной, спросил Олега:

— Что случилось?

— Выстрелил в птичку, — объяснил Олег, — нопальцы соскользнули... Я никогда не был хорош с луком.

Рюрик посмотрел пристально, повернулся к воинам:

— Что там?

Асмунд крикнул в чаще:

— Эта птичка уже не споет.

Рудый торопливо шарил по всем карманам убитого, перевернул,снял толстый пояс, критически осмотрел спину. Когда он выехал снова на дорогу,сказал Олегу:

— Повезло, святой пещерник, что не промахнулся. Иначеза стрелой пришлось бы бежать далеко-далеко... Не мне, правда, ведь лук истрелы одолжил Асмунд.

Асмунд недовольно хрюкнул, поспешно взял лук и колчан из рукОлега. Умила с еще белым от страха лицом спросила тревожно:

— Кто это был?

— Разбойничек, — ответил Рудый небрежно. —Только собирался запеть, как наш святой пещерник, так я полагаю, увиделшевеление листьев. Решил, что удивит нас добычей...

— Удивил, — сказал Рюрик, глядя на Олегапристально. — Но добытчик сам стал добычей. Не так ли, Рудый?

— Стоит ли об этом упоминать, — ответил Рудый ещенебрежнее. — Обереги на шее, грязная утиралка и калиточка.

— Калиточка или калитка?

Рудый вытащил мешочек, который явно оттягивал ему руку.Рюрик взвесил на ладони, присвистнул озадаченно:

— Это целая калита!

Асмунд, злой и настороженный, сказал тяжелым голосом:

— Деньги получил вперед! Значит, раньше промаха не знал.Прежде ему всегда удавалось!

Их взгляды вперились в спину пещерника. Тот ехал, явнопогрузившись в благочестивые размышления. Рюрик сказал негромко:

— Нельзя было допросить?

— Как? — воскликнул Рудый. — Стрела просадилаего насквозь! Прямо в сердце. Спереди торчало оперение, сзади — наконечник. Аон был в кольчуге!

— В кольчуге? — протянул Асмунд озадаченно. —Под рубахой?

— Я сам не поверил. При удаче могу пробить каленойстрелой доспехи, даже булатный панцирь, но пока что не встречал умельца,который бы просек кольчугу из булатных колец!

Асмунд в задумчивости мерил взглядом широкие плечипещерника. Хрупкая Гульча казалась рядом с ним ребенком.

— Опытный воин к старости, — сказал онмедленно, — начинает видеть, где враг может устроить западню, где поставитьловушки, приготовить засаду... Чем больше опыта, тем точнее все понимаешь. Ночтобы почуять не только место, но даже дерево...

— Ветку, — поправил Рудый. — Даже точноеместо на ветке!

Олег слушал их приглушенный разговор, подумал, что Асмунд нетак прост, как выглядит. В самом деле, за первые десять-двадцать лет странствийнаучился понимать, в каких местах может ждать засада, а дальше все деложитейского опыта, которого у Асмунда и Рудого нет!

Дорога петляла среди песчаных дюн, старых рассыпающихся скал.Леса встречались чахлые, жидкие, а села попадались одно другого беднее.

Еще три дня ехали через каменистые обширные поля. Траваторчала жесткими кустиками, кони худели, приставали. На трех запасных везлимешки с овсом и пшеницей, кормили на коротких стоянках, подвязывая торбы кмордам.

Наконец их встретили и потянулись по обе стороны дорогинастоящие леса — мрачные, сплошь из темных мохнатых сосен, земля на ладонь вглубину укрыта жесткими сухими иглами. Травы и кустов нет — вдаль уходят толькоровные колонны деревьев. Даже ветвей не видать — убежали на самые макушки,поближе к солнцу, небу.