– Ты знаешь ответ не хуже, чем я.

Внезапно прямо у них над головой, еще оглушительнее, чем прежде, прогремел гром, а в следующий миг небеса низвергли на римлян потоки воды. Казалось, это сами боги насмехаются над ними. По марширующей колонне прокатился стон – усталости, отчаяния, безнадежности. Солдат может лишь промокнуть, подумал Тулл, а вот его дух способен скатиться в самую грязь. И тотчас почувствовал, что его собственный дух к этому близок.

Трудно сказать, что центурион ненавидел больше всего. Постоянную тревогу, что на них вот-вот нападут, что он потеряет солдат или даже погибнет сам? Мысль о том, что та безумная прорицательница из Могонтиака оказалась права? Чавкающую между пальцами ног слякоть, омерзительное ощущение, как она через открытые мыски с каждым шагом забивается все дальше и дальше ему в сапоги? Ноющую боль в пояснице и острую – от старой раны в икре? Зябкую мокрую шерсть плаща рядом с кожей? Пробирающий до костей холод, усугубляемый порывами пронизывающего ветра? Камнем давящие на плечи доспехи? Возрастающую усталость? Щит, который он, вместо того чтобы закинуть его за спину, вынужден держать в левой руке? Его свинцовый вес? Затекший кулак? То, как при каждом шаге рукоятка меча задевает ему локоть? Струйка воды, стекающая со шлема ему на лоб, а потом, вместе с по́том, в глаза, отчего те уже саднят?

Проклятье, подумал Тулл. Провались все это пропадом! Эта мокрая, дождливая Германия! Населяющие ее дикари! Погода, будь она неладна! Этот лес! Эта чавкающая под ногами грязь! Вар, болван и слепец! Но в первую очередь Арминий. Ведь все это – по вине германского вероломного гада!

Эта гневная, хотя и неслышная речь помогла центуриону выпустить пар и с минуту не думать о том, в какой западне они оказались. Увы, не успел он сделать и двухсот шагов, как все началось сначала. Ставь одну ногу впереди другой, не замедляй шаг, не отставай от Первой когорты. Вытри с лица капли дождя. Сдвинь рукоятку меча, чтобы не мешала. Поддерживай правой рукой в течение двадцати шагов край щита, чтобы снять нагрузку с левого плеча. Держи в поле зрения деревья с левой стороны дороги – оттуда в любую минуту может выскочить враг. Не забывай поглядывать на солдат, следи за их настроением. Подгони тех, кто еле плетется. Крикни Фенестеле, чтобы тот знал, что происходит за его спиной. Повтори все это еще раз, и еще, и еще, и еще…

Так его когорта прошла еще одну милю.

Следующая атака варваров была сродни удару молотом – гораздо яростнее всех предыдущих. Даже такого прожженного ветерана, как Тулл, она застигла врасплох. Что тогда говорить о его солдатах! Разве мог кто-то предположить, что варвары соорудят огромную насыпь, которую замаскируют плетнем и срезанными ветками, и что за этой насыпью их будут тысячи? Но именно так и вышло. А надоумил их не кто иной, как Арминий.

Еще мгновение назад Тулл брел вперед, считая про себя шаги и вполуха слушая похабные шутки солдат у себя за спиной, как вдруг окружающий мир вновь наполнило проклятое гудение – вражеский барритус. Откуда ни возьмись, слева от него возникли несколько десятков лохматых варваров и устремились прямиком на его растерянных солдат. За первой волной последовала вторая, затем третья. Вскоре германцев было уже несколько сотен. Внезапно – и, увы, слишком поздно – Тулл понял, в чем дело: варвары выскакивали из проемов, устроенных в рукотворной насыпи, змеившейся среди деревьев на расстоянии тридцати-сорока шагов от дороги.

Справа ничего не было, только болото. Тулл на всякий случай убедился в этом еще раз. Что ж, это уже что-то…

– Стоять! Налево! Сомкнуть ряды! – проревел он надтреснутым от усталости голосом и шагнул вперед, чтобы встать справа от первой шеренги. – Положите раненых позади строя. Быстро!

На этот раз, несмотря на потери в живой силе, легионеры сумели выстроиться и метнуть во врага копья, прежде чем взяться за мечи. Увы, из-за скудного запаса копий они не смогли нанести врагу ощутимый урон. Пошатнулись и отлетели назад всего около десятка варваров. Остальные продолжали наступать, вскинув оружие и свирепо улюлюкая. Возглавляли эту орду пятеро совершенно голых воинов, чьи тела были раскрашены белой и синей краской.

В голове Тулла прозвучал сигнал тревоги. На своем веку он повидал берсерков[8] и потому знал, как они опасны. Их свирепый оскал, их рост и физическая сила, полное отсутствие страха, не говоря уже об одежде, – все это вселяло ужас. Что еще хуже, похоже, они налетят на его солдат довольно далеко от него.

Тулл действовал не раздумывая. Оттолкнув стоявшего рядом легионера на свое место, он обежал строй сзади. Увы, из-за внушительных потерь глубина строя составляла всего две шеренги. Те раненые, что не могли держать оружие – а таковых было около двух десятков, – являли собой жалкое зрелище. Те, что могли сидеть, сидели спиной друг к другу, держа в руках кинжалы или мечи. Остальные лежали в грязи и лужах мочи, истекая кровью и стеная от боли.

Стараясь не смотреть в их сторону, Тулл заставил себя бежать, с трудом переставляя усталые ноги.

– Держитесь, сукины дети! – выкрикивал он. – Стоять и не сходить с места!

Выглядывая из-за плеч своих солдат, чтобы не упустить из вида берсерков, центурион бросился к середине шеренги. Увы, вскоре стало понятно, что ему не успеть туда, где враги нанесут удар. Во рту тотчас возник неприятный кислый привкус. Похоже, Фортуна еще не исчерпала свой запас насмешек, подумал Тулл, представив себе жестокую усмешку богини, чьи игральные кости упали двумя шестерками вверх. Стоит берсеркам пробить их строй, как схватка превратится в избиение. И без того деморализованные, тем более перед лицом целой орды варваров, его солдаты наверняка дрогнут и побегут – в болото, где их либо перережут варвары, либо засосет трясина.

Тулл стиснул зубы и постарался прибавить скорости, сначала чуть-чуть, затем больше. Следующие несколько мгновений будут стоить ему жизни, но это справедливая цена, если он сумеет предотвратить гибель своей когорты.

Издав свирепый рык, берсерки врезались в строй римлян. Остальные варвары, бежавшие следом за ними, дружным улюлюканьем выразили свое одобрение. Тулл, все еще находившийся сзади, шагах в десяти от места столкновения, все это прекрасно видел. Сила, с какой обнаженные воины налетели на его легионеров, отбросила обе шеренги на пару шагов назад. Тотчас раздались крики боли и ужаса, звон клинков, пронзительные вопли. Воздух наполнил металлический запах крови, к которому примешивались два его неизбежных спутника – вонь мочи и кала. Рядом с Туллом одного солдата вырвало. Все это подтолкнуло его к действию. Ибо все это говорило об одном: еще несколько мгновений, и его худшие страхи подтвердятся. Сейчас же тот самый момент, когда исход схватки балансирует на кончике меча.

Инстинкт и боевой опыт подсказали Туллу не пытаться пробиться сквозь строй или то, что от него осталось. Там его ждет лишь безумие, паника, давка, в которой солдаты не могут толком работать мечом. Это было жестокое решение: нескольким его людям оно будет стоить жизни, но ничего другого он придумать не мог. Тулл приготовился и, попросив Марса о помощи, сделал шаг прочь от редеющего на глазах строя и высоко воздел щит и меч.