Не обращая внимания на легионеров – несчастных, измотанных, едва стоящих но ногах, – он продолжал тешить себя этой надеждой. Впрочем, недолго. Наконец ему встретился центурион Фабриций из второй центурии. Тулл знал его как жуткого болтуна. Увы, сегодня тот выглядел так, будто у него на глазах только что вырезали всю его семью: остекленевший взгляд, серая кожа. Он недоуменно посмотрел на Тулла.

– Ты не из Первой центурии.

– Нет. Я Тулл, старший центурион Второй когорты.

– А! – Фабриций равнодушно отвел взгляд и потрогал окровавленными пальцами рукоятку меча.

– Это правда? – сурово спросил Тулл. – Орел действительно потерян?

Ответа не последовало.

– Отвечай мне! – крикнул Тулл, хотя Фабриций и был выше его по рангу.

– Да, это правда, – пробормотал тот, не решаясь встретиться с ним глазами.

– Я привел сюда моих солдат. Мы бы… Я хотел… – Тулл осекся. Пустые слова, пустые обещания. Орла уже не вернуть. Он посмотрел на насыпь и беснующихся на ней варваров. – Они унесли его с собой?

– Да.

– Как давно?

– Не знаю. Не очень давно.

Мысли лихорадочно завертелись в голове Тулла. Если собрать всех солдат – и его собственных, и Первой когорты, – сумеют ли они штурмом взять укрепление варваров? Сумеют ли вернуть орла? Всего один взгляд на ближайших к нему легионеров – и его надежды обратились в прах. Все до последнего на пределе сил. Да и его парни не в лучшем состоянии. Такие солдаты не штурмуют вражеских позиций, да еще в условиях численного перевеса противника. Ни о каком успехе не может быть и речи, не говоря уж о том, чтобы вернуть трофей, который враг ни за что не выпустит из рук.

«Какой же ты ублюдок, Арминий, – подумал Тулл. – Грязный, вероломный ублюдок…» Никогда еще ему не было так горько на душе. Так горько и так стыдно. И неважно, что его не было здесь, когда варвары схватили орла. Тот принадлежал всему Восемнадцатому легиону. Его легиону, которому он отдал пятнадцать лет своей жизни. Унижение было тем острее, что Семнадцатый и Девятнадцатый уберегли своих орлов. И если ему суждено выйти из этого кошмара живым, это все равно будет означать смерть Восемнадцатого легиона. Легион без орла подлежал роспуску.

В этот момент Тулл был готов предаться отчаянию. Готов лечь в грязь, и пусть весь мир рушится вокруг него.

Но он этого не сделал. Его удержало одно – его солдаты. Он не мог отправиться к Гадесу, зная, что бросил их на произвол судьбы. Его когорта должна двигаться дальше. Ибо остаться здесь значило умереть.

– Да пребудут с тобой боги! – сказал он Фабрицию.

Тот сначала растерялся, затем рассвирепел.

– Ты куда?

– К своей когорте.

– А как же орел? – потребовал Фабриций. – Его нужно вернуть!

Тулла вновь охватил стыд, не в последнюю очередь потому, что в данном случае он был бессилен что-то исправить.

– Вообще-то, он был потерян, потому что ты и твои офицеры не смогли его защитить, – ощерился он.

Фабриций сплюнул в грязь.

– Я постараюсь, чтобы это дошло до Вара.

– Я сам ему все скажу! – огрызнулся Тулл. – И пусть он судит, кто из нас двоих прав, а кто нет. Но ты, болван, вряд ли это узнаешь. Помяни мое слово: останься ты здесь, и вы все умрете! Нам никогда не одолеть этих вонючих ублюдков, по крайней мере пока сражение идет на их условиях. Наш единственный шанс – да-да, другого у нас нет! – двигаться дальше.

С этими словами, пропустив мимо ушей грозный окрик Фабриция, Тулл зашагал прочь. Оставалось лишь надеяться, что тот образумится, пока не поздно. Сам он выбросил судьбу Первой когорты, да и орла, из головы. На первом месте для него собственные солдаты, а все остальное – в последнюю очередь, включая самого Вара. Особенно Вара. «Я ведь говорил ему, – повторял про себя Тулл, чувствуя, как в глазных яблоках пульсирует бессильная ярость. – Я надеялся, что он меня выслушает! Но он не выслушал, и вот теперь мы здесь. Сотни солдат погибли, орел потерян. И это только в Восемнадцатом легионе. Кто скажет, что сейчас происходит с остальной армией?»

Пройдя некоторое расстояние, Тулл замер на месте, потрясенный кровавым зрелищем. О боги, какая же страшная участь постигла старших офицеров и их свиту! То ли потому, что варвары заметили группу из легата, трибунов и префектов, то ли потому, что их охраняла всего одна когорта. Этого он не знал. Но похоже, что здесь атака германцев была еще более яростной, чем та, что обрушилась на его солдат. В кровавой схватке погибли более двухсот легионеров. Среди них Тулл насчитал четверых трибунов, двух префектов и нескольких центурионов. К счастью, он не заметил среди мертвых тел легата. Хорошо также и то, что старшие офицеры не остались стоять, а двинулись дальше.

Он вновь посмотрел на вражескую насыпь. Посмотрел с уважением.

Похоже, варвары заметили его взгляд. Барритус возобновился. Из ближайших отверстий в насыпи выбежали несколько воинов и принялись осыпать римлян проклятиями. Некоторые даже спустили штаны и принялись демонстрировать гениталии. В иной день у Тулла наверняка нашлось бы для них крепкое словцо. Увы, сегодня он наблюдал за ними в хмуром молчании. Похоже, варвары не сомневаются в своем превосходстве, а значит, вскоре нападут снова.

Вот где пригодилась бы артиллерия, подумал Тулл. Там, за насыпью, варваров набито битком, как в сетях рыболова. Хороший залп из баллисты нанес бы им невосполнимые потери и заставил покинуть укрытия. Вот тогда римляне показали бы им, кто здесь настоящий солдат. Увы, Арминий явно это предвидел. Иначе разве он заманил бы Вара на эту узкую, глухую тропу, по которой не пройти артиллерийским подводам? И вот теперь, хотя их разделяют всего шагов пятьдесят, варвары практически недосягаемы.

Тулл прошел совсем чуть-чуть, когда германцы вновь разразились ликующими криками. Он пригляделся. В кольце беснующихся варваров виднелась знакомая широкоплечая фигура в доспехах. Арминий. У Тулла не возникло ни малейших сомнений. Еще через несколько секунд он услышал его голос – окончательное подтверждение всех его подозрений. Увы, еще никогда ему не было так горько осознавать свою правоту.

Но еще горше было видеть, как стоящий рядом с Арминием варвар размахивает орлом его легиона. В тусклых лучах полуденного солнца тот поблескивал, словно насмехаясь над разбитыми римлянами. На миг глаза Туллу застила ярость. Когда же туман в глазах рассеялся, орел уже исчез за насыпью, потерянный во второй раз.

Тулл дал себе безмолвную клятву.

«Наступит день, и я и мои солдаты снова придем сюда, чтобы вернуть то, что по праву принадлежит нам, что принадлежит Восемнадцатому легиону. Орел снова будет наш. Клянусь всем, что для меня свято, мы еще вернемся!»

Но это в будущем. А пока им нужно выйти отсюда живыми.

Арминий не мог отвести от орла глаз. Он как-то раз уже видел штандарт и был поражен его красотой, но никогда не держал его в руках, не имел возможности рассмотреть близко. Это был типичный штандарт легиона, с золотым орлом. Птица изображена в полете, с поднятыми вверх крыльями. Острый взгляд и приоткрытый клюв придавали орлу свирепое выражение. Арминия оно и восхищало, и забавляло одновременно. «Ты мой», – думал он, слегка наклонив древко, чтобы почувствовать вес орла. Сделанная из золота, гордая птица была тяжела.