– Ты бессмертен… Это отныне твоё бремя. Так неси его достойно.

Я смотрел на него. Его глаза, некогда сверкающие теплотой, не выражали ничего. Он явно впал в депрессию, как только узнал, чем я болен и что он никогда не сможет быть со мной рядом – по его мнению.

Наконец двое мужчин-Сов подошли совсем близко. Ума не приложу, как они меня выследили – нацепили какой-то датчик? Они сейчас не особо дорогие, тем более для только сформировавшейся и ставшей столь необходимой организации, которой заправляет куча государств одновременно.

– За… за что? – Лука постепенно растворялся…

Я сплю. Это уже было. Я сплю. Я должен проснуться. Прекратите этот кошмар…

Нет, Лука никуда не испарился. Он был передо мной, а Совы подхватили меня под локти и начали уводить, не обращая никакого внимания на зажатый в руке ножик.

– Отстаньте от меня. Оставьте меня в покое. Уберите руки.

Я кричал. Неведомая сила овладела мной, я был зол, я был разбит, моё сердце горело в огне от отчаяния и боли. Лука в шоке отступил назад, и ещё, подальше. Я слышал шаги, глаза мои были закрыты.

Всплеск энергии откинул стражников прочь от меня, они упали на почерневшую, увядшую траву, на умершие, моментально сгнившие цветы.

Что за черт? Что это было?

Вокруг меня почернела вся земля, я был в кругу из увядшей и гнилой травы.

И тогда, обернувшись на стражников, я побежал. К чёрту это всё. К чёрту.

Лука, кажется, смотрел мне вслед. Он прикрывал глаза рукой. Он сдерживал слёзы? Он плакал?

Я уже собирался свернуть за угол, как почувствовал внезапный укол будто бы прямо в мозгу. Будто бы меня ударила молния, и, кажется, меня это убило.

Я упал. Перед глазами был свет – а не темнота, как обычно бывает. Меня и в самом деле долбанул молнией один из этих Сов.

Лука дрожащим голосом пытался что-то спросить, и когда услышал, что я умер, то закричал.

Что он кричал, я уже не слышал.

Я действительно был мёртв.

И больше я Луку не видел.

– Олеан?

– Хэй, Олеан, просыпайся. Тебе нужно поесть. Врач говорил.

Это Эндрю. Он принёс еду, в этот раз на подносе, а не в бумажном пакетике, какой мы заносили уже давным-давно для самого Куина-старшего.

Я вспомнил, где я и что сейчас со мной происходило.

Меня затошнило.

Перед глазами всё ещё стоял этот раздражающий свет, который я видел в своём сне-воспоминании. Воспоминания… Никогда прежде мне не снились воспоминания.

Я поморщился.

И перевёл взгляд в сторону. Стоп, кто это… Не может быть.

– Лука? – тихо спросил я, вглядываясь в знакомые черты. – Что ты…

Нет. Стоп. Откуда ему тут быть? Нет. Глаза. Совсем не такие. И волосы. И ростом он пониже. Веснушки… Да, глаза не цвета лета. Они волчьи. Волк.

– Хэллебор.

Коул казался холодным. Удивительно холодным, прям как Лука тогда. Как он…

– Что он сказал, Дрю? Как он меня назвал? Я не расслышал.

Эндрю неодобрительно покачал головой.

– Должно быть, бредит. У него температура поднялась. Надо бы снова вызвать врача.

– Я в порядке.

Коул сверкнул своими волчьими очами.

– Нет, не в порядке. Я всё знаю. Про заражение паразитом Сomedenti corpus. Почему ты не сказал нам? Ведь мы бы…

– Мы бы что? Вылечили меня? Сомневаюсь. Средств не существует. Точно не для бессмертных… Нет.

Хэллебор не согласился.

– Это мы ещё увидим, ла Бэйл. Увидим. Эндрю, впихни в него немного еды.

Я ухмыльнулся, но это вызвало больше боли, чем я ожидал. В горле будто бы до сих пор копошились эти черви…

– Чёртова червовая чума. Я не могу есть, уж извините. Меня стошнит.

Эндрю дал мне в руки йогурт и ложку с надеждой в глазах. Я вздохнул.

– Ладно. Я попробую.

Пока я пытался расправиться с йогуртом, Коэлло расхаживал взад-вперёд по комнате, жестикулируя руками и проговаривая мысли вслух.

– Так вот, у меня есть идеи по поводу твоей болезни. И ты не будешь страдать вечно. Полдела ведь уже сделано – лекарство нашли, надо только уметь его применить…

Может быть, в его словах была толика смысла, но я не хотел обременять себя ложными надеждами. Потому молчал.

– Ладно, – сдался Коул, глядя на меня. – Ты не бессмертен, Олеан.

Я вздрогнул. Поднял глаза на Хэллебора. Он смотрел на меня в упор.

– Никто из нас не бессмертен до конца. Название-то красивое, но не совсем точно. Не бывает такого, чтобы нельзя было умереть. Все мы умираем в итоге. Это круговорот природы. Это естественно. И пускай наши с вами жизни так сильно изменились, что теперь мы невосприимчивы к большинству опасностей, однако… есть теория, что всё не так просто. И мы тоже можем умереть.

Кажется, Эндрю это заинтересовало. Я же слушал уже отстранённо.

– Это не важно, Хэллебор. Важно то, что происходит сейчас. У меня вопрос, – я указал ложкой на дверь, будто кто-то, вроде директора, мог сейчас через неё зайти. – Почему я здесь?

Коул на удивление понял меня сразу.

– Потому что Август и остальные твои ребята угрожали директору, что, если тебя посадят рядом с Джонни, они сообщат родителям, а оттуда пойдут проблемы. Наказали – и достаточно. Не нужны им скандалы, – он едко ухмыльнулся, даже как-то удовлетворённо. Совсем не похоже на привычного мне Коэлло.

– Ясно. Так Джонни оставили в камере?

Коул кивнул.

– Да. Ты выиграл эту битву, Олеан. Правда, какой ценой… какой ценой.

Эндрю печально покачал головой.

– Это возмутительно. Мне наплевать на Крозье, пускай это неправильно и аморально, но ты подверг опасности себя и других учеников.

Я не стал говорить, что они сами согласились, а просто кивнул.

– Не будем сейчас обсуждать мои методы изменения реальности. Просто дайте мне это чёртово лекарство. А мне ещё надо сходить в медпункт, должны сделать очередной укол.

Хэллебор протестующе замотал головой.

– Нет. Останешься тут, мы сами приведём врача. Ты еле стоял на ногах, когда тебя привели сюда. И сейчас выглядишь ходячим трупом.

Я ухмыльнулся. Дрю, кажется, тоже заметил эту перемену в друге. Он приподнял бровь, глядя на Коула. Я же спросил: