И чем такие люди отличаются от червей?

Коул посмотрел на меня с беспокойством, отвлекаясь. Я редко выходил на уроках и уж точно не курил в школьных туалетах. Я наклонил голову набок, давая понять, что ненадолго.

Curious, venomous, you’ll find me climbing to heaven.

Любопытного, ядовитого, ты обнаружишь меня карабкающимся в рай.

Учитель смерил меня недовольным взглядом, в котором читались еле заметные страх и отвращение, может быть, даже какая-то насмешка, которой он прикрывал панику. Подумаешь, какой-то паренёк убил одного из учителей. Внимания хочет! Однако химик кивнул, разрешая выйти.

Всё же останавливаю музыку в плеере, от неприятного ощущения во рту желая побыть в кромешной тишине.

Зубная боль нарастала.

Это было просто невыносимо. Будто бы кто-то сверлит…

Нет, нет, только не это. Пожалуйста. Мне это не нужно. А кому это нужно? Им… Этим тварям.

Я вышел из кабинета и направился вдоль по коридору. Благо отсюда до места назначения довольно близко. Постепенно боль становилась всё более ощутимой. Я медленно понял, что сам уже расшатываю зуб языком, не выдерживая рези.

Зажимаю рукой рот. Потому что чувствую. Я чувствую это.

Наконец я забежал в туалет, глядя на оставляемые мною капли крови на полу.

Кровь, кровь, кровь изо рта. Кровь. Я ощущаю её на дёснах. Между зубов. На языке.

Не захлопнув дверь, я бросился к раковине и сплюнул выпавший зуб. Один. И второй тоже. По губам и подбородку стекала кровь, пачкая ворот рубашки. Я заляпал ещё и зеркало напротив раковины. Полез рукой в рот. Расшатал ещё один зуб. И его тоже выплюнул.

Как больно. Больно. Это невыносимо больно. Я захлебываюсь в крови. Кровь…

У меня кружилась голова. Подкосились колени. Я вцепился в бортик раковины. Один зуб упал на пол, запачкав кровью и его тоже. Я склонился над белым фарфором и начал сплёвывать остальные зубы.

Кровью испачкалась вся одежда. Форма лицея, эмблема на ней в виде цветка бессмертника. Штаны, ботинки, все рукава, вся грудь. Я с ног до головы был в алом, будто бы принял кровавый душ. Кончики волос тоже запачкались. Я не плакал. Не было сил. Только паника. Паника и привкус гнили во рту, помимо вкуса железа.

О, Хэллебор. Меня уже не спасти.

Случайно включилась музыка в телефоне. Кажется, я задел его. Тупые сенсорные экраны.

Never mind, turn back time. You’ll be fine, I will get left behind.

Забудь, поверни время вспять. Ты будешь в порядке, я же останусь позади.

Тут не было полотенец. Нечем вытереться. Да и смысл? Какой в этом смысл? Когда же я уже наконец сдохну, когда наконец прекратится эта мука?

Hold me, I’m too tight. Breathe the breath of life, so I can leave this world behind.

Держи меня, мне слишком тяжело. Вдыхай дыхание жизни, чтобы я смог оставить этот мир позади.

Я почувствовал движение во рту и снова сплюнул.

Червяк.

Или как там их называют. Этот паразит. Извиваясь, ускользнул внутрь раковины. Чёрт. Не успел прибить его.

Надеюсь, он сдохнет рано или поздно без доступа к пище. Впрочем, если он такой же, как и я…

А что, если он как раз таки такой же, как и я? Я ведь не пробовал испытать их бессмертие или смертность. Нет, полный бред. Какая разница, если мне уже не спастись?

It only hurts just once.

Больно только в самом начале.

Звук в наушниках стал громче. Отлично, сломался не только я, но и мой телефон.

Я смотрю на окровавленные зубы в раковине. Провожу языком внутри по ряду оставшихся зубов.

Остались клыки, как ни странно, а вот самых дальних, задних зубов – нет. О, они выпали с самым большим усилием и с самой жгучей болью… Нет, в детстве, при потере молочных, так больно никогда не было.

Сейчас же я жмурился и терял контроль от боли, только дотрагиваясь языком до пустых мест в дёснах.

Помимо клыков, уцелели передние зубы, как снизу, так и сверху. Я почувствовал, что мне снова больно…

И снова сплюнул.

Отлично. Минус ещё два.

Я услышал движение. Смотрю в сторону. Напротив двери стоит Коул. Ужас на лице. Непроницаемые волчьи глаза. Но паника читалась не в них – именно в выражении. Ну и морда.

Я сгрёб окровавленной ладонью все зубы. Кажется, теперь уж точно во рту остались только клыки.

Музыка заставляла меня не потерять сознание, потому что внезапно я ощутил непередаваемую слабость.

They’re only broken bones.

Это просто сломанные кости.

Коул увидел это и приоткрыл пошире дверь, давая мне выйти в коридор. Я побрел обратно в класс. Путь обратно был намного короче.

Все уставились на меня.

Учитель выронил из рук склянку с каким-то веществом. Он тоже смотрел на меня. Песня кончилась, но я помнил слова из неё наизусть.

Hide the hate inside.

Спрячь ненависть внутри.

Я улыбнулся им. Без зубов, естественно.

И развернулся.

Коэлло уже ждал меня, желая отвести в медпункт.

Волк

Как оказалось, пока лечили тело Олеана, забыли про зубы. Я заметил, что волосы у него тоже начали выпадать – а ещё заметил, что некоторые светлые пряди стали чёрными. Правда, вот насчёт связи цвета волос и болезни не уверен, может быть, это…

– Ты можешь уже идти.

Он говорил немного невнятно, так как ему ещё не вставили все зубы. Искусственные, разумеется. Несколько лет назад он ждал бы протезов около недели минимум, причём на каждый зуб по отдельности, но с солнцем пришла и научно-техническая революция, так что Олеану повезло. Потому что его последователи там уже с ума сходят. Вчера, например, кто-то пытался поджечь столовую – неудачно, к счастью, а потому его не отправили вслед за Джонатаном, просто посадили под арест на неделю. Но вот Август вполне неплохо заменял ла Бэйла, успокаивая людей, или скорее угрожая им.

«Не придумывай оправдания собственным слабостям, – говорил он парню, который пытался поджечь обеденный зал. – Ты отправляешься под арест не потому, что Олеан тебя попросил, а потому, что ты придурок. Скажи спасибо, что не в ящик Пандоры. Молись, чтобы ты никогда не попал туда. Хотя кто тебя услышит?»

Я вздрогнул, когда почувствовал на себе прожигающий и одновременно спокойный взгляд соседа. Нет. Не спокойный.

Пустой.

– Уйду уже скоро, не переживай. Я просто хочу проследить за тем, что тебе тут дают – не расценивай это так, будто бы мне приятно находиться с тобой в одной комнате.