Тогда я оставил воду на полу рядом с кроватью и сел туда же, боясь отойти от него сейчас – вдруг станет хуже.

Зная Олеана, нетрудно было догадаться, что ему сейчас нужна была тишина, а не отвлекающий разговор. Потому я молчал. Не выразительно, не настороженно: я молчал, стараясь даже думать тише.

Ла Бэйл закрыл глаза и спрятал лицо в подушку, как часто делал, каким-то образом он находил способ дышать, уткнувшись лицом прямо в ткань. Я решил, что оставлю его, но не буду закрывать штору – пусть лучше будет в поле моего зрения.

Я в тот день долго лежал и тихо думал – что же они с ним сотворили? Да, он убил человека, но человека бессмертного. Это было действительно отвратительное наказание, и я решил, что план по спасению солнца может подождать. Надо бы придумать, как останавливать действие ящика Пандоры. Как взламывать это устройство изнутри, чтобы, попав туда, уметь выбраться самостоятельно.

Ведь, несмотря на аномальную магию, это было изобретением. А любое изобретение можно сломать.

Я уснул поздно, поспав от силы час под самое утро. Ла Бэйл лежал в той же позе, уткнувшись лицом в подушку. И как ему это удавалось? Я вскочил с постели, панически боясь, что он всё же умер.

– Олеан, – впервые после двух дней незнания судьбы соседа я позвал его. – Как ты?

Ответа, разумеется, не последовало. Тогда я аккуратно коснулся ладонью его шеи, попутно заметив красную полосу на ней. К счастью, сосед дышал, я чувствовал пальцами его пульс.

Ближе к восьми утра к нам пожаловал врач. Он проверил состояние Олеана, выдавив из него пару кивков и стонов, и после сделал укол в вену, отчего у парня задрожали и посинели губы. Врач также заставил его выпить какое-то лекарство, а потом со скорбным видом удалился.

– Что они сделали?

Я знал, что Олеан не скажет. И тогда я рискнул. Подошёл ближе, стараясь сосредоточиться на нужном мне объекте. Отключил чувства и мысли, забыл про всякий стыд или стеснение перед вторжением в чужое личное мысленное пространство.

Это было просто необходимо. Я должен был сделать это, ведь иначе он ни за что не расскажет. Никогда.

И я залез в сознание ослабевшего Олеандра, применив свою аномальную магию.

Я направил все силы и все знания о соседе в одну кучу в собственной черепной коробке и, улавливая некие потоки информации в своей голове, отыскал какие-то текучие слова, фразы, сведения, которые мне не принадлежали.

Они принадлежали Олеану.

Он недовольно поморщился.

– Прости.

«У парня неизлечимое заболевание. Эта дрянь распространилась ещё год назад – из-за нее куча смертных полегла, но случаев заражения бессмертных раньше не встречалось. Боюсь, что…»

Нет, я пока не был способен добраться до мыслей Олеана, не так я силен. Но это были чужие слова, которые ла Бэйл слышал, преобразованные уже в его мысли. Они обрывались и были не совсем чёткими, судя по всему, сосед слышал это, будучи в полуобморочном состоянии.

«…повлияло на самочувствие. Категорически противопоказано погружение в так называемый карцер, это может обернуться необъяснимой и внезапной гибелью. Да, Чарльз, силы бессмертных всё ещё изучены не до конца, чтобы точно оправдывать то, как мы себя называем. Бессмертными мы вполне можем и не быть».

Что-то тёплое защекотало кожу над верхней губой. Я открыл глаза, перестав прислушиваться к отрывкам фраз из потока информации, и прикоснулся к лицу, с удивлением замечая, что из носа у меня идёт кровь.

Такое бывало и раньше – с моим сердцем остальные сосуды в организме часто давали сбой, но эта кровь никак не унималась. Я чертыхнулся, в панике отошёл от Олеандра к стене и приложил к носу рукав кофты, но безуспешно: только ещё больше запачкал джемпер.

Сосед приоткрыл усталые и покрасневшие глаза, медленно обвёл меня взглядом и указал глазами на свою старую ватку от нашатыря. Я подошёл, взял её с уголка кровати, на котором она валялась, разделил на две части и заткнул кровоточащие ноздри.

Да, команда мы – хоть куда. Страдает один, пострадает и другой. Прям-таки ментальная связь.

Кажется, Олеан без слов понял, что я сделал. Почувствовал. Он нахмурился, но в глазах его стояла печаль. Я представил себе, как он ухмыляется, иронично замечая, что теперь я, Коул, узнал его секрет про смертельное заболевание, от которого страдает и уже, видимо, давно…

Но не сейчас. Сейчас сосед действительно выглядел как самый обычный человек, находящийся при смерти. Грустный, одинокий человек.

Я устало сел на пол возле его кровати.

Он устало закрыл глаза.

– Нет, – упрямо проговорил я. Это оказалось тяжело, но я закусил губу до боли, чтобы не дать себе остановить. – Нет, этого не случится. На хрен мне эти чертежи для спасения солнца, когда я не могу спасти даже собственного соседа?

Олеан слабо качнул головой. Его хриплый голос казался утомлённым и больным, но всё же не лишённым привычного сарказма.

– И что, теперь примешься рисовать себе чертеж нового Олеана? Сделаешь себе робота и заменишь меня?

В этих словах ясно читалась аллегория на то, что я хочу заменить механизмом и солнце, но я, проигнорировав это предположение, покачал головой в ответ.

– Нет, мракобес, – я облокотился спиной на кровать парня и запрокинул голову наверх, стараясь разглядеть его. – Я собираюсь вернуть тебя к жизни.

* * *

Я проследил за тем, чтобы Олеан уснул – ему прописали снотворное, так как боль не даёт ему нормально спать, – и отправился в свою часть комнаты. Взяв со стола свой старенький планшет, я вбил в поисковик несколько слов. Пролистав полученные результаты, я перефразировал запрос и снова нажал на «поиск». Вот теперь уже лучше, теперь есть нужные мне статьи.

Заголовки, как обычно, были вызывающими:

«ЭПИДЕМИЯ ОТ ПОГИБАЮЩЕГО СОЛНЦА: ПОЖРАННЫЕ ЗАЖИВО».

Умеют же они заинтриговать. И как только самообладание не теряют, узнавая каждый день подобные новости…

Статье было уже около нескольких месяцев.

Я начал читать.

Итак, это было пугающе. Буквы в какой-то момент начали наползать друг на друга во время чтения, но я продолжал, ибо в конце концов мы повидали и не такое. В статье говорилось о новом виде паразита, новом заболевании, которое распространилось в некоторых округах, особенно в деревнях и некрупных поселениях или за пределами городов. Упоминалась и одна частная школа, в которой погибли поголовно все ученики и учителя.

Сама болезнь проявлялась в том, что отравляла организм личинками, которые, почти моментально вырастая, превращались в мелких плотоядных червей, прогрызавших плоть, сжирающих органы, съедающих человека заживо. Смерть в большинстве случаев наступала спустя неделю, если не раньше, так как люди не выносили муки, умирали от внутренних кровотечений, может быть, от голода – пока тебя жрут черви, вряд ли захочется питаться самому, и, несомненно, вызвана болезнь была аномалией солнца. Эта напасть унесла много жизней, но всё равно являлась чрезвычайно редкой – заражались либо все находящиеся в каком-то месте, либо только один человек. Погибшие из той самой школы были единственным случаем, который унёс сразу всех, постепенно, конечно, но тем не менее. Я листал различные новости и другие статьи, смотрел на фотографии умерших, которых было принято сжигать, разумеется, пускай болезнь не являлась заразной – она сама выбирала, кого ей захватить, это было сродни облучению. Среди симптомов часто упоминались резкая потеря аппетита, бледность и даже посинение и отеки лица. Последней стадией было, естественно, появление паразитов в наружных покровах, когда они начинали прогрызать плоть. Также ещё живого человека охватывало трупное окоченение – от этого синели пальцы и губы.