Мир застыл, птицы повисли в воздухе, а зрители замерли в горестном оцепенении. Бой только начался, все приготовились смаковать удары и считать раны, мои, конечно, но рассеченное надвое тело уже бесславно истекает кровью у ног такого нетитулованного и нераспиаренного. Мне показалось, левая часть посмотрела единственным глазом на правую с укором, пинком придвинул, чтобы снова стали вместе, и воссоединившийся на минутку Диолд, выплевывая кровь, прохрипел в диком изумлении:

– Но как же можно…

– Все меня недооценивают, – ответил я скромно.

– Я не ожидал…

– Чего?

– Что сможешь… – шепнули его бледнеющие губы, – вытащить из-за спины… двуручный… Он слишком… Так не бывает…

Я услышал как в толпе кто-то изумленно ахнул, другой сказал пораженно: «Во дурак…»

– Кто-то не может, – ответил я высокомерно, – кто-то может все. Еще есть адиёты? Нет? Удивительно, куда враз все делись.

Подошел Рогозиф, глаза огромные, как тарелки на королевском столе, сказал со странным выражением:

– Поумнели.

Я отмахнулся.

– Я не такой оптимист. Придумают, что поединок был не по правилам. Да хрен с ними, пусть говорят, все равно ничего больше не умеют, кудрявщики.

Иногда чувствую, как во мне ворочается нечто мрачное и злое, сразу хочется сказать, что это Темный Бог, а мои вспышки ярости ни при чем, это он, гад, виноват, а я весь в белом, но умом понимаю, что все больше злюсь от нетерпения, от пробуксовок на одном месте.

Когда был простым рыцарем, и то чувствовал некие масштабы, а сейчас весь измелочился, хотя должно бы все наоборот. А про Темного Бога, если на то пошло, уже и забыл, это было нечто вроде грубой неорганизованной мощи, что полностью под контролем… да каким-то там контролем, суть Темного Бога растворилась полностью, я даже не могу воспользоваться его возможностями, потому что… потому что не знаю, что у него за возможности и чего пожелать!

Вообще-то «чего» у меня много, но не знаю, как это вымычать, оформить в понятное. Потому и злюсь, этого дурака убил зазря, он вообще-то безобидный, просто добивался известности всеми путями, но не воровал же кошельки, даже чужих жен не насиловал, вот только героя из себя зря строил, не все же такие доверчивые, у кого-то и своя голова на плечах отыщется…

Показался слегка запыхавшийся Ланаян, увидел меня издали и помахал рукой. Доспехи на нем и в тени блестят, словно постоянно на ярком солнце. Я покосился на Рогозифа, начальник стражи обычно предпочитает общаться наедине, спросил ехидно:

– Устроил высоких гостей? Виноват, высочайших?

Ланаян подошел, на Рогозифа зыркнул с раздражением.

– Без меня устроили, – сказал он хмуро.

– Конунг?

– А есть другие? – спросил он зло.

– Без вариантов, – согласился я. – Ты чего так запыхался?

Рогозиф тоже смотрел на него с покровительственным интересом, хоть и глиноед, но все-таки воин, это уже наполовину глиноед, наполовину – человек, такого не обязательно в морду, можно и по плечу похлопать, как шустрого слугу.

Ланаян снова бросил на него хмурый взгляд.

– Десятник Рич, – сказал он громко и официально, – вас вызывает к себе Его Величество Жильзак Третий, король Тиборры!

Я дернулся было идти, но вспомнил про свою саностепейность, гордо переспросил:

– Вызывает?

Рогозиф засмеялся, хлопнул меня по спине, звук такой, словно тюлень шлепнул мокрым ластом.

– Ха-ха, ты чего весь пошел колючками? Старый человек зовет, надо выказывать почтение старшим.

Ланаян поморщился и сказал резче:

– Приглашает. Его Величество приглашает!

– Благодарю за любезное приглашение, – ответил я степенно. – Когда пожилой человек вот так это самое, как не пойти? Отведешь меня или как?

– Отведу, – ответил Ланаян сердито. – Хорошо бы под стражей.

Рогозиф сказал вдогонку:

– Не напивайся слишком, Рич!.. А то посуда там дорогая… А мебель так вообще…

– Сам дворец тоже чего-то стоит, – откликнулся я весело.

Ланаян лишь втянул голову в плечи, лицо его кажется мне озабоченнее не с каждым днем, а с каждым часом.

Толпа вокруг двух половинок Диолда становится теснее, голоса громче и удивленнее, мы оставили ее позади, а на полдороге к зданию я поинтересовался учтиво:

– И чего изволит соизволить Его Величество… Жильзак Третий, король Тиборры и еще чего-то?

Ланаян шел ровный, как монумент, которого перевозят по льду, на мои недостаточно почтительные речи поморщился, но я чужак, сын степей и потому вне юрисдикции короля, законов королевства и дворцовой стражи.

– Понятия, – проговорил он сухо, – не имею.

Я сказал:

– Ланаян, не хитри.

Он даже не повернул голову, двигается ровно, но переспросил с преувеличенным недоумением:

– Я?

– Ты, – сказал я. – Еще в первый день, когда я только прибыл, ты зачем-то сказал, что конунг Бадия все больше подгребает под себя власти. Вот так вряд ли сказал бы первому встречному!.. Такой болтливый, да? По тебе не скажешь.

Его лицо оставалось озабоченно-каменным, а взгляд устремленным только вперед, пока мы огибаем стену дворца, за которой располагаются залы для массовых приемов.

– Да что-то захотелось пооткровенничать, – произнес он. – Это со мной бывает редко.

– А еще ты сказал, – напомнил я, – что если я что-то надумаю, чтобы дал тебе знать.

Он изумился:

– Я так сказал?

– Сказал, сказал, – ответил я. – Словом, мне надоели пустые разговоры. Я – сын степей и конского топота, человек действия. Мне кажется, пора убрать из дворца и вообще из города людей конунга.

Он переспросил в непритворном недоумении:

– Убрать? Что это?

– А ты не знаешь? – спросил я.

– Нет, – ответил он.

По его лицу и глазам я видел, что не врет, вот же королевство, вот же мир, да их обобрать можно среди белого дня, не заметят, а еще и спасибо скажут.

– Убрать, – сказал я сердито, – нейтрализовать, изъять, вычеркнуть, стереть, ликвидировать, удалить, зачистить, замочить… Ну как тебе еще сказать, чтобы не употреблять грубое и некрасивое слово «убить»? Мы же культурные люди, мать твою, плохих слов избегаем, потому и плодим синонимы-хренонимы. Культура культурой, а убивать надо.

Он оторопело кивал, содрогаясь под лавиной культурного шока, наконец почти прошептал:

– Но вы… все еще один?

Я взглянул на него в удивлении: