– Но тогда какой я сотник? – сказал я резонно. – Без сотни?..

Он задумался, поскреб бороду.

– Гм… тогда нужно что-то такое, чтоб сопровождало тебя во всех странствиях…

– И не тяготило, – вставил я. – Это к тому, что золотые копыта моему коню ни к чему: тяжело и непрактично.

– Тогда титул, – сказал он, загораясь, – титул ничего не весит!

– Вы хороший король, – сказал я одобрительно, – это же надо так одарить, даже не открывая кошелек, а не то что казну!.. А то бывают же рубаха-парни: полцарства за коня, другую – в приданое… Вы ничего не профукаете!

– Потому и богатеем, – сказал он довольно.

– Весьма впечатлен, – сказал я. – Кланяюсь и удаляюсь в полнейшем восторге от ваших умений беречь казну и законы королевства.

Элеонора вскрикнула:

– Нет-нет!

– Что? – спросил я тупенько.

В ее глазах я видел сердитое, что нельзя покидать короля без его позволения, но вместо этого сказала быстро и почти умоляюще:

– Останься! Его Величество еще не все сказал и не все извелел. А ты не спеши, не спеши.

Король смотрел рассерженно, я поклонился и сказал с предельнейшим уважением:

– Ваше Величество, вы поступаете очень мудро и расчетливо! Всегда можно найти способ поощрять как подданных, так и гостей столицы с разными понаехавшими, без ущерба для казны. Ну там дипломы, почетные грамоты, всевозможные сертификаты… Вам это ничего не стоит, а человечек доволен, на стену вешает в рамочке, гостям показывает и раздувается, как жаба на теплом болоте, от непомерной гордости. Вообще короли могут чеканить людей, как и монету, присваивая те или иные достоинства. На одном и том же кусочке меди можно поставить клеймо с одним су, а можно с пятью, и все окружающие будут один считать в пять раз ценнее другого, хотя вес тот же…

Он слушал с великим удивлением, но очень внимательно, глазки заблестели, а потом и вовсе разгорелись государственным азартом.

– К примеру, – сказал я проникновенно, – можно давать звание «деятель культуры», и все будут принимать такого, как деятеля культуры. Даже если и будут знать, какой из него деятель, тем более – культуры… Остальной же люд не знает о ваших подковерных решениях и чистосердечно принимает не по цене той меди, из которой состоят эти деятели, а по той, какую изволили на ней вычеканить.

Элеонора поглядывала то на меня, то на отца, что-то заподозрила, слишком уж я серьезен и строг, передернула плечами и перебила с жаром:

– Но люди не дураки!

– Разве? – удивился я. – Посмотрите на меня, Ваше Высочество! Второго такого вы еще не видели. И не скоро увидите.

Она пропустила мимо ушей мою попытку напроситься на комплимент, какой я умный и талантливый, сказала с жаром:

– Люди все поймут!

Я ответил ласково:

– Но не сразу. А до этого такой вот, обвешанный премиями, успеет нахватать всего вокруг и натаскать в норку. Он начинает хапать с того момента, как выхватит почетную грамоту из ваших рук, и хапает прямо по дороге к дому! И будет хвастать везде и всюду, будет тыкать в глаза наградами от Вашего Величества и добиваться привилегий, лучших мест, места для сада, лошадей из королевской конюшни, павлинов и шаперончиков для соколов…

Король откинулся на спинку кресла, смотрел с великим удивлением, потом перевел ясный взор на взволнованную дочь.

– Дорогая, почему ты все время говорила только о его силе и отваге?

Она сказала торопливо:

– Отец, его отвага беспримерна…

Он отмахнулся.

– Он же мудр, как все мои советники!.. Да куда там им, дураки все. Он их всех вокруг пальца обведет!

Элеонора смотрела растерянно то на него, то на меня, я очень серьезен, даже слишком, а она успела меня узнать больше, чем король. Я успел заметить, как щеки залило ярчайшим румянцем, дыхание пошло чаще, возмущается девушка, я не стал ждать взрыва и продолжил проникновенно:

– Ваше Величество, но все-таки есть люди, что все-таки, уж простите за вольнодумство и вольтерьянство, не нуждаются в сертификатах. Это на меди можно ставить любую цену, а вот золото вне королевской власти. И какую бы цену на золоте ни пытался поставить какой-нибудь не очень умный правитель, золото принимают по цене этого благородного металла, а на оценку его королями внимания, уж простите, не обращают.

Элеонора вздохнула, густой веер длинных ресниц спрятал от меня ее взгляд. Я не понял, была в нем укоризна или разочарование, может быть, просто печаль.

Король в неудовольствии заерзал, роскошная мантия сбилась на спине, делая одно плечо выше другого.

– Но все-таки, – проворчал он упрямо, – золото не различишь сразу… пока не попробуешь на зуб или не потравишь кислотой. А вот достоинство клейменой монеты видно сразу. Так и люди, дорогой мой и слишком умный друг Рич!

– Не спорю, – ответил я и поклонился, это никогда не бывает лишним, короли поклоны обожают, хотя иногда и лицемерно возражают против слишком уж низких и витиеватых. – Но я не спешу, Ваше Величество, чтобы меня признали моментально! Это нужно только жуликам, чтобы успеть урвать.

Он нахмурился.

– Дорогой Рич, вы должны понимать, что в любом государстве существует иерархия. И чем государство крупнее, тем ступенек в иерархии больше. Подданным нужна простая и ясная картина сразу. Вон тот на двадцатой ступени, тот на пятнадцатой, а вон тот уже на шестой – шапки долой!

– Все верно, – сказал я. – И все правильно. Но в любом государстве есть личности, что стоят вне иерархии. Я слышал о простом крестьянине Попеле, что всего триста лет тому стал здесь королем. А Сигурл? В одиночку убил ужасного дракона, в то время как оцененные очень высоко герои трусливо прятались по домам, и освободил принцессу Геортриссу. О нем и до сих пор поют песни и рассказывают легенды… А вот во время правления какого короля он такое совершил – никто не помнит. Простолюдин Гавгамел отказался от женитьбы на принцессе ради своей любимой девушки-рыбачки, и его славили больше, чем самого короля… И сколько таких? Даже о любви ярла Растенгерка к прекрасной Мириам уже начинают слагать легенды! Снедаемый страстью и любовью, он десять лет скитался по свету, искал ее. И хотя встречал много красивых женщин, но все же сохранял ей верность… в большинстве случаев. Думаю, история их непростой любви переживет века, забудут великих королей и конунгов, а простого и небогатого ярла помнить будут…

Король хмурился все больше, наконец взглянул затравленно в сторону дочери, сказал нервно:

– Тогда сделаем иначе… Я вижу, вам не нужен придворный титул, однако в нем нуждаются другие. Да и вы сами.

– Я?

– Вы, – отрезал король. – Вы получили письмо ярла Элькрефа к его старшему брату, верно? На этом ваша миссия здесь закончена. Доступ в королевский дворец и сад для вас закрыты. Официально вы простой гонец, не так ли?.. Я не знаю, кем являетесь на самом деле, и знать не хочу, но во дворец вас больше не пустят, таковы правила. Это даже не от меня зависит, таков закон, таковы освященные веками традиции. Однако если с надлежащим титулом…