– Ты напугала меня, – задыхаясь, проговорила она.

– Я позвала тебя по имени по меньшей мере три раза!

Кэтлин моргнула.

– В самом деле?

– Ну… – Джульетта огляделась по сторонам. В коридоре больше никого не было. – Ну, может, не три, а два.

Кэтлин вскинула бровь. Джульетта махнула рукой и, взяв свою кузину под руку, потащила ее в гостиную и затем вверх по лестнице. Идя, она быстро говорила, рассказывая о том, что сообщил ей Рома, к какому выводу она пришла в связи с этим, и как, примчавшись домой, обыскала комнату Розалинды, но так ничего и не нашла на ее столе.

– Подожди, подожди, – сказала Кэтлин, остановившись на втором этаже перед дверью кабинета господина Цая. Сейчас кабинет был пуст, господин Цай куда-то уехал, возможно в международные кварталы, чтобы оценить настроения иностранцев, а возможно, на встречу с самим Чан Кайши, чтобы выработать планы сотрудничества между Алыми и Гоминьданом.

– Ты искала листок бумаги, который лежал на ее письменном столе?

Джульетта кивнула.

– Возможно, она его куда-то переложила с тех пор, как я видела его, но у нее на столе было столько бумаг, а теперь там ничего нет…

– Они все в моей комнате! – воскликнула Кэтлин. – Джульетта, я просматривала их все последние дни, пытаясь найти какие-нибудь подсказки, которые могли бы помочь мне понять, куда она исчезла.

Джульетта уставилась на свою кузину, затем сжала кулаки и сделала вид, будто молотит ими Кэтлин.

– Почему ты не сказала мне об этом? Я потратила столько времени, обыскивая ее комнату!

– Сказать тебе? – повторила Кэтлин, хлопая ладонями по кулакам Джульетты. – Откуда мне было знать, что тебе что-то понадобится в ее бумагах?

– Ох, замолчи… – Джульетта замахала руками и сделала Кэтлин знак идти вперед. Они торопливо двинулись по коридору, по дороге едва не столкнувшись с одним из слуг, и наконец вошли в комнату Кэтлин, где на открытом окне шевелились занавески. Джульетта не помнила, когда заходила сюда в последний раз, не помнила, когда в последний раз сидела среди журналов Кэтлин и ее полок для обуви на толстом стеганом одеяле, лежащем на ее кровати. Она просто заглядывала сюда, чтобы позвать свою кузину, а разговаривали они в комнате Джульетты.

– Вуаля, – сказала Кэтлин, выведя Джульетту из ее короткого раздумья. И с тихим «уф» сгребла бумаги с полки в охапку и вывалила их на свою кровать. Чернила и типографская краска заблестели в свете предзакатного солнца, и Джульетта принялась за работу. Ей был нужен только тот список. Тогда она поймет, было ли упоминание Пьера Моро простым совпадением или нет. Возможно, они даже смогут разыскать Розалинду, найдя французов из списка.

В то мгновение, когда взгляд Джульетты зацепился за листок более мелкого формата, снизу донесся громкий стук в парадную дверь. Этот звук гулко отдался во всем доме. С любопытством Кэтлин подошла к своей двери и выглянула, прислушиваясь, а Джульетта схватила листок.

– Это он! – вскричала она. – Кэтлин, это тот список!

– Погоди, погоди. Замолчи на секунду, – сказала Кэтлин, прижав палец к губам.

Джульетта подняла голову, и тут снизу послышался голос:

– Нападение! На город напали чудовища!

* * *

В глубине Французского квартала, где город все еще оставался спокойным, Розалинда громко колотила в дверь квартиры на авеню Жоффр. За окном она видела людей, проходящих по улице внизу, но стены двухквартирного дома были толстыми, и стекла тоже приглушали звуки. В саду под окнами тихо шелестели на ветру зеленые кусты и цвели желтые цветы. Все здесь было покойно, и вид у людей, мимо которых она проходила, когда шла сюда, тоже был мирный, безмятежный. Это вызывало у Розалинды злость. Ей хотелось, чтобы они сгорели, чтобы они страдали, как страдает она сама.

– Открой дверь, – потребовала она. Ее голос эхом отразился от стен холла. Ни глянцевая плитка на полу, ни люстры не могли успокоить ее, она чувствовала, что близка к истерике. – Значит, вот как, да? Значит, все это было обманом?

Розалинда знала ответ. Да. Как какой-нибудь несчастный зверек, она позволила заманить себя в ловушку, позволила освежевать себя, и теперь охотник мог спокойно удалиться с удовлетворением от проделанной работы. Всю последнюю неделю она ждала его в одном из их тайных убежищ во Французском квартале, она отправила ему записку, в которой написала, что хочет бежать из Шанхая. Он ответил, что придет за ней и что ей надо потерпеть, подождать, пока он закончит свои дела.

– Черт побери. – Розалинда перестала колотить в дверь и опустила дрожащие руки. Она стремилась не к любви – во всяком случае, не к физической любви. Если бы ей было нужно только теплое мужское тело, она могла бы легко выбрать себе партнера среди завсегдатаев кабаре, которые были всегда готовы добиваться ее любви и платить за ее расположение. Но она хотела не этого.

Издалека донесся гудок клаксона. По подъездным дорогам к здешним домам подъезжали автомобили.

Она считала, что нашла спутника жизни. Равного себе. Того, для кого она будет настоящей собой – не членом Алой банды, не танцовщицей кабаре, а Розалиндой.

Она сама виновата, раз воображала, будто их отношений достаточно для того, чтобы изменить его. Чудовища, деньги и власть над городом или она, Розалинда. А ведь она вообще не хотела соглашаться на все это и в конце концов согласилась только потому, что надеялась, что, получив контроль над городом, он будет счастлив, что они оба будут счастливы и никто не сможет причинить им вред. В одной руке он будет держать власть, а другой будет обнимать ее.

Но тот, кому нужна власть, ни за что не остановится, пока не получит ее, а все остальное ему не так важно. Разве она может с этим тягаться?

Она была дурой, когда мнила, будто ее друзья будут в безопасности, будто она сможет увести его с дороги, ведущей к хаосу. Но она никогда не имела влияния на него, никогда не была его приоритетом. Она прожила неделю в тайном убежище, но так ничего и не дождалась. И в конечном итоге Розалинда осознала жестокую правду – она ждет того, кто не придет. Она оставила всех, кто был ей дорог, поставила под удар их жизни – и все ради того, кому она оказалась не нужна.

Розалинда быстро достала из кармана пистолет и выстрелила в ручку двери – раз, другой, третий. Звук выстрелов резал слух. Казалось, стены коридора, обклеенные серебряно-золотыми обоями, стремятся отодвинуться прочь, подальше от этих выстрелов, которые