Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тертый или какой, только не калач, – независимо отрезал браконьер.
– Да ты что за птица? – строго спросил прокурор.
– Я Сусликов, при котельне состою.
– Давно на центральной усадьбе? – это уже спросил председатель.
– С полгода.
– Что же я тебя не видывал? – продолжал председатель.
– А я всегда в ночную, днем-то отсыпаюсь, сам никого, почитай, не вижу и не знаю.
– Что с эти фруктом делать? – обратился к прокурору председатель.
– Протокол составим, бланки есть. Дадим ход делу.
Браконьера завели в дачку. Прокурор разложил на столе бумаги.
Сусликов сдернул с головы шапку и оказался куда моложе, чем представлялся до этого. Теперь в светлом помещении, где горела люстра о пяти рожках, видно было, что это не мужик, пожалуй, еще парень лет тридцати-тридцати пяти, хотя, если судить по испитому лицу, то субъект, изрядно помятый беспутной жизнью.
– Чего промышлял? – строго спросил прокурор.
– Как промышлял? Я не промышлял, – недоуменно ответил браконьер.
– Ну, на кого охотился, стрелял кого?
– А, вальдшнепа стрелял. Двух вот подбил, – Сусликов указал на всклоченных маленьких птиц, притороченных к поясу. До этого ни прокурор, ни председатель странным образом их не заметили.
– Ты знал, что охота в заказнике запрещена, что вообще охота еще не открыта? – продолжал прокурор.
– Знать не знал, а что-то такое слышал, – нехотя отвечал браконьер. – У нас этих запретов пруд пруди. Кто все запреты упомнит?
– Незнание законов не является оправданием, – назидательно напомнил прокурор, заполняя положенный текст на казенном бланке.
Председатель же присматривался к Сусликову, соображая, поостыв, что и этого беспутного можно к делу приспособить, использовать должным образом. Председателя в Сусликове привлекала покорность, соединенная с очевидным равнодушием к грядущей ответственности и наказанию.
Председатель не первое десятилетие руководил хозяйством, а стало быть, и людьми, глаз наметан, мог с первого взгляда определить, кто перед ним, с кем имеет дело и чего можно ждать от этого человека. Разглядывая со стороны невзрачного незнакомца, отмечал покорность и непугливость – качества, в повседневной практике не лишние. Такие люди оказывались полезны и даже незаменимы под начальственной рукой.
Заполняя казенную бумагу, прокурор как бы раздевал сидевшего перед ним человека, выспрашивая и выспрашивая со столь свойственным ему нарочито строгим выражением.
– Давно ли и откуда прибыли в наши места?
– Шесть месяцев с днями, освободившись из колонии, – деловито и кратко чеканил Сусликов, судя по всему, не впервой державший подобный ответ.
При этих словах тяжелые брови прокурора непроизвольно поднялись, он поиграл ими и задал следующий вопрос:
– По какой статье привлекались?
Сусликов четко назвал статью и подпункт, квалифицировавшие деяние.
– Так, значит, за хищение, – уточнил прокурор, уже перестав играть бровями.
Эти вопросы и ответы особенно насторожили председателя. Браконьер становился ему более и более интересен. «Значит, тертый калач, видавший виды», – отметил про себя председатель.
– Первая судимость? – продолжал прокурор.
– Вторая.
– Статья?
И на этот раз Сусликов четко назвал статью и подпункт.
– Что ты цифрами бросаешься, ты про суть, про самое дело говори, – не выдержал председатель, желавший знать об этом человеке подробности, позволявшие составить более четкое представление.
– Да примерно то же, только разные сроки предусмотрены, – пояснил прокурор председателю и снова обратился к Сусликову: – Значит, урок не пошел впрок. Сколько дали по первому и второму делу?
– По первому пять, по второму семь, – скучно доложил допрашиваемый.
– А отсидел?
– В лагерях я был. На стройках работал. Первый раз три отбарабанил, по второму тоже три.
– Вел себя надлежаще и работал как положено? – предположил прокурор.
– Выходит, так, – не вдавался в подробности Сусликов.
Разговор вроде уже и не походил на допрос, а смахивал на мирную беседу знакомившихся друг с другом людей.
– Где же ты, братец, проштрафился оба раза? – полюбопытствовал председатель.
– По первости-то на лесоскладе. В компании из девяти человек. Я-то еще легко отделался, другим впаяли будь здоров.
– Много пиломатериалов пустили налево? – продолжал любопытствовать председатель.
– Гору насчитали, – безнадежно махнул рукой Сусликов.
– А второй? – это уже прокурор уточнял.
– Второй на кирпичном заводе. За недостачу кирпича.
– Большая недостача оказалась?
– За маленькие не судят, маленькие списывают. А тут списать оказалось никак невозможно. Да я тут вроде сбоку припеку. Замели широким неводом, был бы поуже, обошлось бы.
– Теперь за браконьерство придется отвечать, – вроде бы даже сочувственно произнес председатель, посмотрел на прокурора и, явно смягчаясь, молвил: – Велика ли провинность?
– Это как посмотреть! Две замухрышистые птицы, конечно, ерунда. Может, и третью подстрелили?
– Не, промазал, – заверил Сусликов. – В самый момент спуска крючка кто-то из вас то ли хмыкнул, то ли еще какой звук издал, палец и дрогнул. Честно, смазал.
Председатель и прокурор уже забыли пережитый страх, к ним вернулось то размягчение, какое испытали оба после сауны, после выпивки и закуски, все, что произошло, показалось таким мелким и ничтожным, что не стоило и внимания, возни, даже шевеления пальцев, не говоря о какой-либо мыслительной работе. Явилось желание закончить дело пристойным образом. Но как?..
– Что-то чайку захотелось, – меланхолически вымолвил председатель.
– Хорошо бы вздуть самовар, – поддержал прокурор.
– Так это разом, – подхватился замухрышистый Сусликов, демонстрируя охотную готовность услужить.
Он еще при входе, даром что не озирался по сторонам, быстрым и тайным взглядом в одно неуловимое мгновение схватил и столик в стороне, где поблескивал электрический самовар, и буфет старинный с вырезанными на дверцах утками. В нем виднелась посуда на несколько персон, рюмки, бокалы, фужеры, блюда, тарелки, чайники, соусники, сахарницы и прочая столовая утварь.
По запахам угадывалось, что буфет не пуст, что найдется чем поживиться, если поискать. Да и искать особенно не надо, достаточно поглядеть со вниманием.
Сусликов живехонько подхватил самовар, вылил остатки, не сходя с крыльца, лишь спустившись на две ступеньки, живо наполнил родниковой водой из накрытого чистым основным кружком большого эмалированного ведра. Вернулся и включил самовар в сеть. Затем занялся поисками съестного.