Его руки оказались на моей спине. Они сжимали, гладили меня и ласкали, вызывая неведомые ранее эмоции. Хотелось прижаться еще ближе, впитаться, войти под кожу. Быть с ним единым целым.

Не соображая ничего, во власти сладостных инстинктов, я сама подалась вперед. Обхватила свое счастье за плечи и притянула к себе, жадно впиваясь в его губы.

«Мой! Только мой! Никому не отдам!».

Сказала это вслух или подумала — разве это важно?

Мне в ответ раздался дикий рев ликования. Новый поцелуй.

Он понимает, ощущает меня изнутри. Иначе и быть не может. Ведь это он — тот самый любимый, которого я ждала. Тот, кто предназначен мне судьбой.

От понимания этого я теряла голову и остатки разума. Вся скованность улетучилась, я больше не сомневалась и не мучила себя. Да, я на такое способна. Да, я имею право на себя и на него.

Наша страсть, влечение — взаимны. Я чувствую, как напряглось его тело, как бурлит кровь и как неистово он подхватывает меня на руки и куда-то несет…

Вдруг — резкая вспышка. Свет. Я вижу свет!

Люстры. Люди… Вокруг много людей, и я их всех вижу…

Мой любимый останавливается вместе со мной. Аккуратно опускает на ноги, но руки не убирает — держит за талию.

Как неприятно тают снежинки, и как больно возвращаться обратно на бал.

— Ну вы даете! — слышу восхищенный возглас.

Кажется, я знаю этого человека. Мне становится неловко, и я подслеповато щурюсь. Прикрываю ладошкой глаза, стараясь разглядеть говорившую. Мадам Костелли где-то неподалеку?

…Боже, она что, видела наш поцелуй? Надеюсь, мадам проявит понимание и не потащит нас к ректору.

Мы стоим в танцевальной зоне. Вокруг носятся пары, играет вальс. Вроде бы ничего не изменилось, первый танец даже не кончился. Только мы с обнимающим меня сзади мужчиной словно выпали из реальности и куда-то перенеслись.

А теперь вернулись обратно.

— Благословение богини! Нас посетила богиня зимы! — кричит кто-то, и я замечаю сугробы снега прямо посреди танцевальной площадки.

А под потолком — ледяные узоры и сталактиты.

— Богиня зимы? Разве она существует? — удивляюсь я и оборачиваюсь к своему мужчине.

— Уж мне ли не знать, — тихо отвечает он.

Наши взгляды встречаются, и с глаз словно бы спадает пелена. Нас пронзает пониманием. Острым, как нож убийцы в темном переулке.

Он и я. Он, декан боевого факультета Эддингтон, и я! Всего лишь иномирянка-дриада. Всего лишь глупая девица, которая имела несчастье поступить на факультет домоводства. Тот самый, который он так мечтает закрыть.

И теперь он свободно обнимает меня у всех на виду, а еще минуту назад — неистово целовал!

Потом внезапно его зрачки расширяются, и мужчина ошеломленно рассматривает меня, как будто видит в первый раз. Шок, который явственно читается в глазах блондина, неприятно царапает сердце.

Он не ожидал. Я — тоже, но…

Где-то в глубине души я давно надеялась, что моим любимым будет он. Очень надеялась. И даже позволила чувствам пустить корни в моем сердце.

Глупая ошибка!

Он же — совсем другое дело. Он не мечтал обо мне и не смотрел украдкой. Он не исполнялся благодарности за спасение жизни и вообще пришел на бал с красавицей Изольдой.

Именно с ней он должен был танцевать этот первый танец, раз пришел. А со мной — всего-то вызывать на допрос призрака, пока другие будут развлекаться и веселиться.

А получилось — корявое колдовство четвертого курса, вмешательство какой-то богини, и в итоге мы целуемся у всех на виду.

Блин, ну почему он так внимательно смотрит на мои губы?

Нервирует! Внушает непрошенную надежду на то, что всё еще как-то исправится. И мне не будет так мучительно стыдно стоять посреди всей академии и смотреть в его глаза, мечтая об одном:

— Отпусти! — едва слышно прошу я, наступая на горло гордости. — Я пойду. Мне пора… Это было ошибкой…

Не нужна мне твоя снисходительность. Не нужны извинения и оправдания. Да, это вышло случайно и ты теперь раскаиваешься, что не поставил щит, позволил магии увлечь тебя или не воспротивился соблазну.

— Нет. Теперь уже не отпущу, — хрипло отвечает Эддингтон и дышит мне прямо в губы: — Теперь ты точно моя. Моя!

Боже, сегодня я точно умру!

«В каждом человеке — солнце. Только дайте ему светить».

Сократ

На нас смотрели все. Точно все — я чувствовала это каждым возбужденным нервом, каждой клеточкой своего тела. И не могла пошевелиться. Стояла и позволяла себя целовать, ласкать, а потом кружить в самом настоящем сумасшедшем танце. В вальсе, который все не кончался и не кончался, словно невидимые музыканты ждали, когда мы присоединимся к танцующим. Они играли для нас. Играли так дивно, что музыка вальса сливалась с тоном души.

Я не смотрела по сторонам, не слушала шепот и смех. Мне было всё равно. Лишь бы он был рядом, лишь бы касался меня и никуда не отпускал. Потому что самое важное в жизни — это видеть радость в глазах любимого, знать, что он разделяет мои чувства и неравнодушен.

— Это безумство! — на каком-то очередном круге вальса я выдыхаю ему в лицо: — Ты сумасшедший!

— А ты — мое чудо! — улыбается он, и эта дерзкая улыбка так очаровательна, что становится больно.

Он мой, только мой. Такой юный, полный сил. Почему я думала, что ему тридцать? Нет, всего двадцать пять. Или это молодит льющееся из глаз счастье?

Он кружит меня в танце, а я только что не стону от разочарования. Он улыбается, дразнится. Понимает мою тоску и незаметно гладит большим пальцем ладонь — успокаивает.

Скоро, скоро мы останемся наедине, и вот тогда! Что тогда? — я не могу представить. Лишь вспыхиваю от этой невинной ласки, как свечка.

И понимаю, что безумно соскучилась. По его лицу, глазам, телу, к которому не прижималась уже целую минуту. Соскучилась так безумно, что не смогу жить без него.

— Алиса! — он нарушает все правила и притягивает меня к себе.

Прижимает так сильно, что останавливается дыхание, а щеки вспыхивают румянцем.

Не целует. Смотрит пристально, внимательно. Будто хочет прочитать мои мысли, окунуться в душу…

Безумие стоять вот так, посреди беснующегося танца, когда парочки вихрем проносятся мимо.

— Да?

Мой голос тонок и слаб. Но я не могу злиться на себя, потому что Эддингтон широко улыбается и говорит:

— С самого начала знал, что наша встреча неслучайна.

— С начала?

— Тестирование, — голубые глаза ласкали мои губы, пробежались по носу и щекам, остановились на глазах. Вспыхнули от удовольствия. — Ты необычная… Я много думал и не мог понять, почему земля. Даже во сне видел, как разгадываю эту загадку. Ответ был рядом, но я не понимал. У всех по две стихии, кроме тебя. У всех… Кроме богов. И их детей. Они наследуют способности к какой-то одной стихии… И оказалось, что ты дриада. Дочь богов. Пусть и потомок… Дриады оставили Иманис много веков назад и разошлись по мирам. Их давно никто не видел. Мне и в голову не пришло, что ты относишься к древнему роду…