— Сними оба этажа, — посоветовал Саймон.

— А ты не думаешь, что это слишком много? —Помещение было огромное, поэтому, собственно, ресторан и прогорел. Он былслишком велик для избранной клиентуры, однако Саймон интуитивно чувствовал, чтоэто будет выгодно для дела.

— Ты можешь разместить женскую одежду на первом этаже,а мужскую — на втором, а если все пойдет хорошо, — он подмигнул своемудругу, — тогда мы сможем купить все здание целиком. И в самом деле, может,нам стоит сделать это прямо сейчас, пока они не опомнились и не поднялицену? — Саймон сделал кое-какие подсчеты в блокноте, а затем утвердительнокивнул:

— Давай, Зоя. Покупай.

— Покупать? — Зоя чуть не задохнулась отудивления. — Но что я буду делать с остальными тремя этажами?

— Сдай их по годичному контракту. Если дела в магазинепойдут хорошо, ты сможешь каждый год забирать по этажу и в конце концовзаимеешь все пять этажей.

— Саймон, но это же безумие! — Зоя была ужасновозбуждена: она даже мечтать не могла о собственном универмаге, и вот теперьэто становилось реальностью.

Они пригласили архитекторов и Элси де Волф, и черезнесколько недель Зоя уже изучала многочисленные наброски и чертежи; еебиблиотека была буквально завалена образцами мрамора, тканей, фрагментамидеревянной отделки — весь дом был перевернут вверх дном, и в конце концовСаймон вынужден был выделить жене кабинет в своей конторе и секретаршу, чтобыта выполняла для нее всякую мелкую работу. «Никербокер» даже упомянул об этом всвоей колонке, а «Нью-Йорк тайме» поместил о них целую статью. Называлась она«Внимание, Нью-Йорк!»: «Когда Зоя Юсупова, графиня, еще недавно работавшая всалоне „Аксель“, и Саймон Хирш, владелец консорциума на Седьмой авеню,объединили свои усилия в июле прошлого года, никто не знал, что это станетначалом чего-то грандиозного!» Слова эти стали пророческими.

В марте они отплыли в Париж на «Нормандии», чтобы закупитькое-что для Саймона и подобрать все необходимое для первой Зоиной коллекции. Ина этот раз Зоя выбирала все, что нравилось ей, не оглядываясь на Аксель.Ходить по магазинам и салонам с мужем ей было ужасно интересно; Саймонпредоставил ей неограниченный кредит. Они остановились в отеле «Георг V» и,оставшись наедине, наслаждались друг другом с таким пылом, словно это был ихмедовый месяц. В Нью-Йорк они вернулись через месяц, счастливые, посвежевшие иеще больше влюбленные друг в друга. Их приезд был омрачен известием о том, чтоСашу исключили из школы. В двенадцать лет она стала совершенно неуправляемой.

— Как это произошло, Саша? — Зоя спокойноразговаривала с девочкой в первый же вечер после их возвращения. Как и годназад, Николай встречал их на причале, но на сей раз в новом костюме отДюсенберга, который Саймон успел заказать перед тем, как год назад прекратилиих выпуск. Николай очень обрадовался встрече, а затем сообщил им новости насчетсестры. Идя в школу, она накрасила губы и ногти, а потом ее застали целующейсяс одним учителем. Учителя уволили, а Сашу исключили из школы без права навосстановление. — Почему? — снова спросила Зоя. — Объясни, чтозаставило тебя так поступить?

— Мне все надоело, — передернула плечамиСаша, — а ходить в школу, где учатся одни девчонки, просто глупо.

Саймон платил за ее учебу в Меримаунте, и Зоя была оченьрада, что дочь имеет возможность учиться в престижной школе. Николай жепродолжал учиться в Тринити, как и до Зоиного брака; ему там очень нравилось.До окончания колледжа Николаю оставалось учиться еще два года, а потом онсобирался поступать в Принстон, который в свое время окончил его отец.

Саша проучилась в Меримаунте всего полгода, а теперь ееисключили, однако ни малейшего смущения она не испытывала. Во всей школе былотолько два учителя-мужчины: учитель музыки и учитель танцев, остальные былимонахини, но даже и в таком заведении Саша ухитрилась отличиться! Зоя подумала,что, быть может, Саша таким образом мстит матери за долгое отсутствие, за ееувлечение новым делом. Впервые Зоя задумалась о судьбе дочери, но теперь былослишком поздно. Перед отъездом она заказала американскую партию товаров, асейчас закупила — и уже оплатила — все остальное в Париже. Она должна былаоткрыть магазин во что бы то ни стало. Для своей выходки Саша выбрала самоенеподходящее время. Но теперь Зоя думала не только о Саше.

— Неужели ты не испытываешь ни капли смущения? —спросила Зоя. — Подумай, как добр был Саймон, когда послал тебя учиться вМеримаунт. — Но девочка только пожала плечами, и Зоя поняла, чтообъясняться с ней бесполезно.

В спальне Саймон распаковывал чемоданы.

— Мне так неудобно, Саймон. С ее стороны это такаяужасная неблагодарность, — сказала Зоя мужу.

— Что она сказала? — Саймон обернулся, сбеспокойством глядя на жену. Что-то в Саше очень переменилось в последниемесяцы. Он не раз ловил на себе ее более чем откровенные взгляды, взглядыженщины, а не девочки, но Зое об этом ничего не сказал.

Саймон сделал вид, что ничего не замечает, отчего распалилСашу еще больше. Впрочем, может, волноваться и не стоило: в конце концов, ейбыло всего двенадцать лет и она была очень привлекательной. Она унаследовалахолодную немецкую красоту своей бабушки по материнской линии и типично русскуюнеобузданность матери. Смесь была, как говорится, огнеопасной. — Онарасстроена?

Зоя с тревогой покачала головой.

— Если бы. — Казалось, Саша совсем нераскаивается.

— И что ты собираешься делать дальше?

— Думаю, надо подыскать ей другую школу. Хотя в этомгоду это уже немного поздновато. — Была уже середина апреля. — Ямогла бы нанять ей до осени репетиторов, но я не уверена, что это что-нибудьдаст.

Но Саймону идея понравилась.

— Пожалуй, сейчас так и надо поступить. Это сниметнапряжение. Если, разумеется, репетитором будет женщина. — Ноединственным, кого смогла найти Зоя, был нервный молодой человек, которыйзаверил ее, что обязательно найдет с Сашей общий язык. Он продержался ровномесяц, а затем в ужасе бежал, не объяснив Зое, что накануне Саша встретила егов ночной рубашке, явно с плеча матери, и заявила, что хочет, чтобы он поцеловалее.

— Ты выродок, — постоянно твердил ей Николай.

В свои шестнадцать лет он намного лучше понимал Сашу, чем еесобственная мать. Саша, когда сердилась, дралась с Николаем, как кошка, царапаяему лицо.

Даже Саймон стал беспокоиться за девочку, но, когда он ужеотчаялся, она вдруг стала покорной и на удивление прелестной.

Подготовительные работы в магазине шли лучше некуда, и виюле стало ясно, что магазин откроется в сентябре. Они отметили годовщину своейсвадьбы на Лонг-Айленде, в доме, снятом на лето, через два дня после того, каксамолет Амелии Ирхарт исчез над Тихим океаном. Николай восторгался спортсменкойи по секрету сказал Саймону, что хочет когда-нибудь научиться летать. Егогероем детства был Чарлз Линдберг. Его также потрясла история с «Гинденбургом»— дирижаблем, который взорвался над Нью-Джерси в начале мая. К счастью, когдаон пытался уговорить Зою и Саймона лететь на нем в Европу, Зоя отказалась: имхотелось путешествовать морем в память о плавании на «Куин Мэри».