— Когда я была маленькой девочкой, примерно как ты, уменя тоже была лиловая комната. — Зоя рассказала ей об изумительнойрозовато-лиловой спальне тети Алике, и Саша слушала ее с восторгом.

В комнате Николая находилась фотография Клейтона, а рядоммальчик поставил отличное фото Саймона. Когда Саймон возвращался с работы,мужчины отправлялись на длительные прогулки, а через неделю после переезда Хиршпринес им маленького коккер-спаниеля.

— Гляди, мама, — воскликнул Николай, — как онпохож на Саву!

Она удивилась, что сын до сих пор помнит ее, а Саша целыйдень ныла, что это не русская овчарка. Овчарки все еще были в моде, хотя и нетак, как в конце двадцатых годов. Но щенок был очень симпатичным, и они назвалиего Джеми.

После переезда на новую квартиру их жизнь превратилась всовершенную идиллию. У них была даже комната для гостей рядом с библиотекой, иСаймон, подшучивая, говорил, что эта комната — для их первого ребенка. Но Зоякачала головой и смеялась.

— Я слишком давно рожала, Саймон. Теперь я уже старадля этого. — В тридцать семь лет она не собиралась рожать детей. — Ясо дня надень стану бабушкой, — засмеялась она.

— Вам понадобится палочка, бабуля? — Он обнял ееза плечи, и они еще долго разговаривали, сидя в своей спальне, как прежде сКлейтоном. Но жизнь с Саймоном была совсем иной. У них были общие интересы,общие друзья; они были взрослые люди, которые сошлись в расцвете сил. Зоя былапочти ребенком, когда Клейтон спас ее от парижского прозябания в 1919 году ипривез в Нью-Йорк. Сейчас же все было иначе, думала Зоя про себя, идя в салон;она не очень-то была рада, что ее работа у Аксель заканчивается. В последнийдень она печально смотрела на свою подругу.

— Что я теперь буду делать? — Зоя сидела грустнаяза своим столом в стиле Людовика XV и смотрела на Аксель. Они, как всегда, пиличай. В последний раз. — Что я буду делать целыми днями в одиночестве?

Пожилая женщина засмеялась:

— Почему бы вам не завести ребенка и не сидеть с нимдома?

Зоя покачала головой; по правде говоря, ей хотелось продолжатьработать, но Саймон настаивал, чтобы она была свободна от дел. Она проработаласемь лет подряд, и сейчас в этом не было необходимости.

Она могла теперь наслаждаться своими детьми, мужем, домом иотдыхать, но у Зои не лежало к этому сердце. Она понимала, что ей будет скучно,если не придется каждый день спешить на работу.

— Вы говорите совсем как мой муж.

— Он прав.

— Мне будет так тоскливо без работы.

— Очень сомневаюсь в этом, моя дорогая.

У Аксель на глазах блеснули слезы, когда вечером Саймон заехалза Зоей и женщины обнялись на прощание. Зоя пообещала, что на следующий деньони пойдут вместе пообедать.

Саймон засмеялся и предупредил Аксель, которая с самогоначала способствовала их роману:

— Вам придется запирать двери, чтобы она не пропадала здесьцелыми днями. Я твержу Зое, что ей предстоит открыть целый мир.

Но к концу октября Зоя поняла, что у нее слишком многосвободного времени. Она бывала у Аксель почти ежедневно, ходила в музеи,забирала Сашу из школы, а порой заезжала на работу к Саймону и с интересомвникала в его дела и планы. Он решил заняться пошивом детских пальто испрашивал ее совета, в котором она ему не отказывала. Ее безошибочное чувствостиля помогало ему создавать интересные модели, которые он сам едва ли придумалбы.

— Саймон, мне всего этого так не хватает, —призналась она мужу в декабре, когда они ехали на такси из театра «Буттиэтр»после премьеры «Ты не можешь взять это с собой» с участием Фрэнка Конлана иДжозефины Халл. Спектакль удался, но Зоя была не в настроении. Она окончательнопоняла, что не может сидеть дома без работы. — Что, если я хотя быненадолго вернусь к Аксель?

Он задумался и ничего не ответил, и, только когда онивернулись домой, внимательно посмотрел на нее и сказал:

— Иногда трудно бывает повернуть время вспять, дорогая.Почему бы тебе не заняться чем-нибудь другим?

«Но чем?» — спрашивала она себя. Единственное, что онаумела, это танцевать и разбираться в одежде, но о танцах, разумеется, не моглобыть и речи. Зоя горько усмехнулась. В этот момент она была такая красавица:белоснежная кожа, лучистые глаза, ярко-рыжие волосы. Она до сих пор выгляделасовсем молодой, и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы вызвать у негострастное желание. По ее виду нельзя было сказать, что у нее пятнадцатилетний сын.

Впрочем, и Саймон был хорош: высокий, красивый, в вечернемкостюме, который ему сшили в Лондоне, к великому неудовольствию его матери:«Твой отец мог бы сшить тебе и получше».

— Что ты смеешься?

— Просто я вспомнила, как танцевала в варьете Фитцхью.Это было ужасно, Саймон… Я все это так ненавидела.

— Я как-то не могу представить тебя виляющей задом идрыгающей ногами. — Он засмеялся, мысленно нарисовав себе такую картину,но потом пожалел ее. Сколько же все-таки ей пришлось пережить! Ему только быложаль, что он не знал ее тогда. Теперь-то Зою не надо было спасать, она сталасамостоятельной, сильной. Он уже собрался было ввести ее в свое дело, но знал,что его родственники придут в ужас.

Она не принадлежала к обществу с Седьмой авеню.

Она принадлежала к высшему обществу. И вдруг в голову емупришла одна мысль. Он налил себе коньяку, а для нее откупорил бутылкушампанского; они сидели у камина и разговаривали.

— Почему бы тебе не открыть собственный магазин?

— Как у Аксель? — Идея эта Зое понравилась, но потомона подумала о своей подруге и покачала головой:

— Это будет нечестно по отношению к Аксель. Я не хочусоперничать с ней. — Аксель так хорошо к ней относилась, и поэтому нехотелось ей мешать; впрочем, у Саймона были совсем другие планы.

— Тогда создай что-нибудь другое.

— Что именно?

— Займись женской одеждой, мужской, быть может, дажедетской. Но — высшего качества, это то, что тебе так хорошо удается. Все вкомплекте… обувь, сумки, шляпки… учи людей, как надо одеваться, не только такихизысканных клиенток, как дамы, посещающие салон Аксель, но и других, имеющихденьги, но не знающих, как подать себя. — Женщины, которых она одевала уАксель, были, несомненно, одеты лучше всех в Нью-Йорке, но большинство из нихездили за нарядами в Париж: леди Мендл, Дорис Дьюк и Уэллис Симпсон. — Тыможешь начать с небольшого магазина, а затем по мере надобности расширить его.Ты могла бы, кстати, продавать даже мои пальто! — Он засмеялся, а оназадумчиво смотрела на него, потягивая шампанское. Ей понравилась сама идея, ноона взглянула на него вопросительно:

— А мы можем себе это позволить? — Она знала, чтодела у него идут хорошо, но понятия не имела о размерах его капитала. Этотвопрос они никогда не обсуждали. У них было намного больше денег, чемтребовалось для той жизни, которую они вели, но его родители все еще жили наХьюстон-стрит, и Зоя знала, что он помогает всем своим родственникам.