— Отец? — Освальд подскочил к старейшине и принялся неуклюже поднимать долговязое тело Уго.

— Моя голова… сейчас пройдет. Это она сделала. Теург научил ее каким-то демоновым чарам. Порченая дрянь!

Старейшина пришел в себя быстро; кряхтя поднялся и подскочил. Уродливое лицо исказила ярость, всклокоченная борода торчала, как мочалка.

Я кинулась к окну, откинула засов и распахнула ставни. Внизу мелькнула тень. Кто-то из послушников болтался возле дома; я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но старейшина оттащил меня прочь.

Больше он не церемонился; схватил за шею и надавил на нужную точку. Я начала терять сознание.

Сквозь туман услышала сильный удар в дверь внизу. Знакомый голос громко и бодро поинтересовался:

— Эй, хозяева! Есть кто дома?

Старейшина убрал руки и отпрянул. Я не верила ушам: спаситель все-таки явился! Нахлынули бурная радость и облегчение. Я закашлялась, втянула воздух и сумела крикнуть:

— Кассиус! Я здесь! На помощь!

Старейшина и Освальд переглянулись. Удар повторился, сильнее и настойчивее; вот-вот дверь слетит с петель.

— Разберись, — велел старейшина сыну, — много шума. Кто бы это ни был, нужно отправить его восвояси.

Освальд нехотя пошел вниз, а старейшина вытащил из-под кровати ружье, с которым по осени охотился на болотах. Я отползла к стене; сердце громко стучало.

Внизу послышалась возня, шарканье ног и шум перепалки. Быстрые шаги приблизились, дверь распахнулась и на пороге появился человек, которому я была рада, как никогда в жизни — Кассиус Ортего, управляющий гран-мегиста Дрейкорна, явился на выручку.

Как всегда свежий и элегантый, он шагнул в комнату, отыскал меня взглядом и сердито присвистнул. За плечом у него мелькал Освальд, пучил глаза и отчаянно жестикулировал.

Ружье щелкнуло и уперлось Кассиусу в грудь.

— Потише, юноша, — произнес Уго настороженно, — вас сюда не звали. В общине Отроков Света гостям не рады.

Кассиус отпрянул и поднял руки:

— Я пришел за девушкой. Не стоит так кипятиться.

Он оказался в ловушке. Старейшина и его сын были здоровыми, крепкими мужиками, закаленными деревенским трудом. Меня начала бить дрожь.

Однако Кассиус не казался испуганным. Он глянул поверх плеча Уго и кивнул. Лицо Освальда исказило сильное удивление.

За спиной послышался скрип. Старейшина переместился и вскинул ружье. Я повернула голову и едва не вскрикнула.

Вторая дверь в комнату, надежно запертая до этого момента, отворилась; из темноты выступил господин Дрейкорн, свирепый и готовый разорвать старейшину голыми руками — намерение эти легко читалось на его лице.

От облегчения и счастья закружилась голова. Из хозяина мог получиться удачливый взломщик — уже не раз я видела, как ловко он орудовал отмычкой, теперь же пробрался черным ходом незамеченным, пока Кассиус ломился через парадную дверь и отвлекал внимание.

— Вот и теург Дрейкорн пожаловал! — едко проскрипел старейшина и качнул ружьем.

Господин Дрейкорн мельком глянул на меня; лицо ничего не выражало, но злые глаза отметили и кровь на губе и разорванную сорочку.

Он подошел к старейшине вплотную; дуло ружья рывком переместилось и теперь упиралось в грудь хозяина. Стало страшно, как никогда в жизни.

— Вижу, ты знаешь кто я.

— Конечно, я слышал про тебя, Дрейкорн, — оскалил желтые зубы старейшина,

— и про твоего незримого покровителя. Думаешь, ты неуязвим? Посмотрим, как приспешники демонов умеют глотать пули. Всегда мечтал отправить на тот свет теурга.

Господин Дрейкорн не отводил от старейшины взгляда; Уго не уступал. Между ними развернулась молчаливая битва. Я видела, как старейшина свирепеет все больше, набрякшие веки прищурились, узловатые пальцы лихорадочно шевелились.

— За пределами ритуального круга ты обычный, слабый человек, Дрейкорн, — прокаркал старейшина. Он начинал нервничать.

— Ты непозволительно много знаешь о магии, Уго, но далеко не все, — холодно парировал хозяин, — у теургов немало секретов.

Господин Дрейкорн поднял ладонь и неспеша провел перед лицом старейшины, как по невидимому стеклу; Уго отшатнулся, осклабился, но тут же замер. Замерла и я: неопрятные длинные волосы Уго зашевелились, словно от порыва ветра, все сильнее и сильнее; и вот он уже стоял, точно под ураганом — хлопали полы сорочки, глаза заслезились, борода разделилась надвое и облепила жилистую шею. Больше ничего не происходило, но старейшина не смел пошевелиться; его губы беззвучно шептали защитные молитвы, но магический шквал заставлял его задыхаться и глотать воздух.

На кончиках пальцев господина Дрейкорна мелькнули голубые искры и тут же пропали; удивительный ветер, поразивший старейшину и никого больше, начал стихать. Хозяин плавно опустил ладонь, тут же молниеносно перехватил дуло и сильно дернул. Ружье полетело в угол, Уго едва не упал. Тут же раздался противный звук удара плоти о плоть; старейшина пьяно попятился к стене. Захрипел, как удавленник, из кривого носа потекла кровь.

— Образцовый хук, Джаспер, — с удовольствием отметил Кассиус из-за плеча Освальда, который весь как-то сжался и обмяк, — хорош и без магических фокусов.

Старейшина не унимался.

— Освальд! — воззвал он, сплевывая красную жижу, — приведи собак, быстро!

— Да, приведи собак, — равнодушно проговорил господин Дрейкорн, — посмотришь, как животные реагируют на теургов. Но довольно; пора идти.

Не обращая внимания на старейшину и его сына, он приблизился ко мне. Я поднялась и стояла, пытаясь кое-как прикрыться разорванной сорочкой. Ужасно хотелось броситься к господину Дрейкорну на шею, но в то же время было мучительно стыдно предстать перед ним в таком жалком, неприглядном виде.

Хозяин молча снял пальто и накинул на меня.

— Камилла, — произнес он тихо — в голосе клокотала ярость, — Что он с тобой сделал? Он не…?

— Все в порядке, — проговорила я задыхаясь, — вы пришли вовремя.

Господин Дрейкорн тут же успокоился и стал самим собой.

— Что ты за сокровище такое, Камилла, — проговорил с досадой, — что весь мир на тебя охотится? Один выход — приковать к себе кандалами, чтобы всегда была на виду и не лезла в гущу неприятностей. Ничему не учишься. Зачем отправилась с ним? Почему не дождалась меня, не предупредила? Это какой надо быть дурочкой, чтобы…

Я пробормотала дрожащим от счастья голосом:

— Я так рада вам, господин Дрейкорн, что готова слушать несправедливый выговор часами.

Он замолчал и вздохнул.

— Идем.

— Ты вторгся в частный дом, теург, — прошипел старейшина, плюясь от злобы,

— тебе это с рук не сойдет.