За несколько дней Боливару удалось перетянуть на свою сторону ведущих политиков города. Сантандер вновь вынужден был подчиниться решению Боливара о создании конфедерации Великой Колумбии, Перу и Боливии.

Когда об этом узнал Паэс, которого поддерживал вечно мятежный Мариньо, то поднял знамя восстания — и не против Сантандера, а против Боливара. В Пуэрто-Кабельо, Кумане и Валенсии вспыхнули бунты. Старый разбойник Паэс снял свою генеральскую форму и вновь облачился в одежду льянерос. Верхом на лошади он скакал из Каракаса в льянос, раздувая огонь ковбойской смуты.

Именно Паэс первым когда-то сказал, что Боливар должен превзойти Наполеона. Теперь же он обвинял своего бывшего командира в стремлении стать единоличным властителем в Латинской Америке. Земля, за освобождение которой пролилось так много крови за последние пятнадцать лет, вновь подвергалась опасности быть ввергнутой в гражданскую войну. Прибыв в Каракас, Боливар заявил Паэсу: «Вы столько приобрели рядом со мной. Я разделил с вами славу и удачу. Для вас нет ничего невозможного, пока мы вместе. Вспомните генерала Лабати. Он пошел против меня и проиграл. А генерал Кастильо, генерал Пиар, генерал Морильо, генерал Рива Агуэро, генерал Торре Тагле? Все они проиграли, начав борьбу со мной. Господь обрекает всех моих врагов на гибель, не важно, кто они — испанцы или американцы. А теперь вспомните, какие посты занимают генералы Сукре, Сантандер и Санта-Крус…»

Из Каракаса Боливар направился к озеру Маракайбо. В дороге он написал Сантандеру: «Медлить нельзя, иначе мы потеряем все. Война на западе будет очень жестокой. И продлится не меньше трех-четырех лет. Война может быть такой же непредсказуемой, как с испанцами. Сегодня мы разобьем их, а завтра они вернутся с еще большими силами».

В этом письме Сантандеру Боливар пишет о Паэсе как о «самом амбициозном и тщеславном человеке в мире… и самом опасном человеке в Колумбии». Но тем не менее он хотел уладить дело мирным путем и потому согласился принять участие в новой конституционной ассамблее.

Паэс тут же ухватился за это обещание Боливара. Он вдруг заявил, что Боливар вовсе не собирается начинать войну с льянерос, а пришел в Венесуэлу как простой гражданин. «Он пришел дать нам счастье, — говорил Паэс, — он не отберет у меня ту гражданскую и военную власть, что я получил от народа. Он пришел, чтобы дать нам добрый совет, поделиться с нами своей мудростью, опытом и помочь в наших реформах… Венесуэльцы! Забудьте о своих бедах! С нами великий Боливар!»

Ответ Боливара Паэсу был довольно жестким:

Освободитель отправился в Пуэрто-Кабельо. Там в первый день 1827 года он объявил амнистию людям Паэса и признал старого вояку верховным гражданским и военным правителем Венесуэлы. В обмен на это Паэс согласился подчиниться верховной власти Боливара — президента Великой Колумбии.

Теперь путь Боливара лежал в Валенсию, где располагалась штаб-квартира Паэса. Там, в горах Нагуанагуа, произошла эмоциональная встреча двух старых солдат. Затем они вместе вернулись в Каракас, где когда-то все начиналось с таким триумфом. Боливар и Паэс ехали в Каракас в открытой повозке, украшенной цветами. Их въезд сопровождался артиллерийской канонадой, звоном колоколов и звуками музыки.

За четыре месяца, с тех пор как покинул Лиму, Боливар проехал три тысячи миль верхом. Благодаря его усилиям угроза гражданской войны миновала. Кульминацией примирения Боливара и Паэса стала торжественная церемония, во время которой Боливар передал Паэсу инкрустированную драгоценными камнями саблю, подаренную ему в Потоси. Паэс разрыдался: «Он передал мне саблю, освободившую мир… Я не достоин этих лавров, этой славы, этой чести. Я не настолько силен. Такой силой обладает только Боливар.

Я смущен. Это оружие спасло человечество!.. Держа его в своих руках, я всегда буду помнить, что оно принадлежит Боливару. Им управляет его воля. Пока я жив, это оружие не выпадет из моих рук. Я умру ради того, чтобы оно всегда служило только делу освобождения… Сабля Боливара в моих руках… С ней я войду в историю».

Боливар нарушил обещания, данные Сантандеру. Он уехал, чтобы подавить восстание Паэса, но вместо этого признал его. Боливар надеялся утвердить власть единого правительства государств, составлявших Великую Колумбию, в котором Сантандер стал бы вице-президентом, а вместо этого он признал власть Паэса в Венесуэле. Более того — Паэс не должен был подчиняться Сантандеру, а только Боливару. Таким образом, фактически была признана независимость Венесуэлы. Боливар, когда-то создавший Великую Колумбию, теперь руководил ее распадом. Он успокоил Паэса, признав главенство вооруженных сил над конституцией. Так Боливар хотел спасти Венесуэлу от кровопролития.

Для Сантандера это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Теперь ему не было смысла поддерживать конституцию Боливара. Несмотря на глубокую неприязнь друг к другу, Сантандер и Боливар все-таки сохраняли приличия. Внешне их отношения не изменились, но на самом деле теперь они стали лютыми врагами.

Именно это изменение в отношениях Боливара и Сантандера стало поворотным моментом в судьбе Боливара. Именно тогда он потерял свою магическую силу. От былой решимости, которая так помогала Боливару в войне с Испанией, не осталось и следа. Ему в свое время не следовало принимать сторону Сантандера, так же как сейчас не следовало становиться на сторону Паэса. Враждующие политики Новой Гранады и Венесуэлы использовали Боливара для решения своих проблем: он избавил их от испанского гнета. Теперь он со своими грандиозными планами стал помехой в реализации их собственных интересов.