Тут же, раскидав в разные стороны собранные им ракушки, молодой Ганнибал, нахмурившись, отогнал от себя нахлынувшие на него мысли.

– Всё предопределено, я должен уничтожить Рим…

Неожиданно сон менял свои очертания, вокруг стены города были выстроены римские солдаты, которые беспрепятственно продвигались по берегу и с помощью длинных лестниц проникали внутрь.

Ганнибал услышал римский горн, оповещавший об опасности жителей города.

Вытащив меч, он стал набрасываться на врагов, но рассекал только воздух вокруг себя. Его сердце бешено стучало, он никак не мог остановить римлян, которые спустя некоторое время, перебив тысячную армию карфагенян, захватили город.

Что-то происходило возле огромного храма Танит. Ганнибал прошёл сквозь войска римлян, увидев двух римских командиров, узнал в лице одного из них младшего Публия Сципиона.

– Генерал, в храме заперлись оставшиеся женщины с детьми. Среди них также находится принцесса Эминола, жена Ганнибала. Что прикажете делать с ними?

Сципион, подумав, ответил:

– Поджечь их, а тех, кто начнёт выбегать, убивать. Принцессу оставить в живых.

Ганнибал, услышав это, закричал и в отчаянии кинулся к тяжёлым воротам храма.

В следующее мгновение он оказался внутри него. На полу, задыхаясь от угарного газа, лежали люди. Кто-то уже был мёртв.

Он смотрел по сторонам в поисках своей возлюбленной, но её нигде не было.

Наконец, он нашёл её, молящуюся, с поднятыми вверх руками, у самого алтаря.

– Эминола! – Он поднялся по трём ступеням вверх к ней и продолжил бежать, но не продвинулся ни на шаг ближе, словно невидимая прозрачная стена встала между ним и его возлюбленной.

Он падал на колени, закрыв лицо руками, начинал громко рыдать, выкрикивая её имя и умоляя богов смилостивиться над ним.

Неожиданно, услышав её крик и подняв голову, он заметил свою возлюбленную сидящей на верхних ветках огромного, объятого ярким пламенем дерева.

Он начал бить по воздуху и выкрикивать в безумстве её имя, но она не слышала его. Через мгновение стройное тело молодой девушки охватило яркое пламя и словно цепкими пальцами притянуло к себе.

– Эминола… нет! – Ганнибал продолжал кричать и бить кулаками невидимую преграду перед собой. В единственный глаз попала молниеносная искра огня и мгновенно прожгла его. Невероятная боль пронзила сначала его лицо, затем руки и остальное тело.

Неожиданно чья-то рука сжала и затем легонько потрясла его за плечо.

Он вздрогнул. Снова погрузившись в сон и забыв ужасающую сцену со жгучей болью, Ганнибал повернул голову и открыл глаза.

Вокруг него простиралась огромная пустыня, он сидел на голой ветке огромного мёртвого дерева. На нём не было никакой одежды: он видел исхудалое тело, сплошные кости на обветренной, потрескавшейся коже, длинные волосы и бороду.

Ганнибал ужаснулся – он был в теле больного и немощного старика, сидящего на верхушке иссохшего дерева посреди огромной пустыни, где было жутко холодно и хотелось пить.

Жажда была неимоверной, и с каждой минутой она нарастала, как и его паника в ослабевшем, полумёртвом теле.

Он закрыл глаза и попытался успокоиться.

– Это всего лишь сон, я чем-то прогневал богов. Нужно было устроить торжественные жертвоприношения Баалу и Мелькарту в храмах Карфагена в честь величайшей победы над римлянами, почему я не послушался тогда Магона и приказал ему за счёт награбленных в Италии сокровищ подкупить несколько членов Большого Совета.

Кто-то невидимый, словно прочитав его мысли, проговорил:

– Ты прогневал богов раньше, брат мой, ещё до вступления на римскую землю. Оракул Магул и я предупреждали тебя, но ты не стал никого слушать. Теперь прогневанные боги сотрут с лица земли твой народ и Карфаген. Как ты и хотел, ты войдёшь в историю.

Голос неожиданно истошно заржал, и Ганнибал, осматриваясь по сторонам, качал ослабевшей шеей, на которой еле держалась седая голова.

– Кто это говорит?! Кто ты? Покажись, мне знаком твой голос, – произносил еле слышным голосом Ганнибал, при этом пытаясь сдвинуть свои окостеневшие, покрытые песком ноги.

– Я не чувствую ног, не могу ходить, что произошло? Помоги мне, Мелькарт. – Чуть слышно взвывая беззубым ртом и содрогаясь всем телом, дёргал он из всех сил слившиеся с ветвями тонкие ноги.

Неожиданно послышался хруст, и старик Ганнибал упал.

Он продолжал чуть слышно рыдать, издавая иссохшим ртом странные звуки. Повернувшись на другую сторону, он увидел перед собой своим единственным глазом голову родного брата Гасдрубала, которая настойчиво наблюдала за ним, хмурясь и грозно сверкая глазами.

– Вот мы и встретились, брат, – проговорила голова, Ганнибал почувствовал, как огромная и сильная волна, подхватив его немощное тело, понесла его вверх. Он начал задыхаться и в этот момент проснулся.

Когда он вышел из своего шатра и под бешеное биение ещё беспокойного сердца сделал глубокий вдох, к нему подбежал разведчик с докладом:

– Генерал, к нашему посту движутся римские всадники.

Сразу же был отдан приказ готовить конницу, и как только Ганнибал направился быстрым шагом к своему коню, за воротами аванпоста послышалось истошное ржание коней и топот копыт.

Через несколько минут стражники ворот подобрали брошенный римлянами мешок.

Как только тесьму развязали, из мешка к ногам Ганнибала упала окровавленная голова его брата Гасдрубала.

На горизонте поблёскивала яркая полоска алой зари, Ганнибал, переводя свой взгляд в её сторону, хриплым голосом повторил фразу из сна:

– Вот мы и встретились, брат…

– Где же этот ключ, гадкий случай, чтоб его, – ругался Рощин, светя фонариком мобильного телефона в карманы-боковушки, багажник и даже под сиденья своей машины. Ничего не найдя, он с досадой пробормотал:

– Чтоб его, как и всё это дело… тьфу…

Затем он закрыл капот и, будто к чему-то прислушиваясь, остановился, выпуская изо рта пар, стал оглядываться по сторонам.

– Показалось или послышалось, – вслух произнёс он.

С тёмно-серого с фиолетовым оттенком ночного неба спускались мелкие и неприятно колющие лицо снежные опилки. Для декабря погода была весьма необычной – вокруг лежал большой хрустящей коркой слегка талый снег, казалось, было тепло, и, помимо разящего шквала мелкой рассыпчатой колкой снежной крупы, падали также и капли дождя. И странное явление, объёмный, сизый пар изо рта и ледяные каплевидные серёжки на кончиках ветвей деревьев. Блестящие стекляшки, которые под фонарным светом освещали мокрые и неестественно гладкие стволы придорожных деревьев.

– Настоящая королева красоты, – говорил Рощин, поднимая голову и с улыбкой любуясь на свисающие ветки плакучей берёзы, через которые проходил желтовато-золотистый фонарный свет.