Парадную комнату на пятом этаже занимают редкие работы Рубенса, Эль Греко, Пизанелло, Беллини, Дюрера, Рембрандта, да Винчи, Гойи и Ван Дейка. Там нельзя надолго включать свет, чтобы не выцветали краски. А в небольшом зале с тыльной стороны – настоящее пиршество: Гай, Моро, Бари, Милле, Базиль, Боннар, Сегонзак, Модильяни, Дега, Ренуар, Матисс, Синьяк, Болдини, Сёра, Утрилло, Сезанн, Ван Гог, Сислей, Писарро, Пикассо… и многие другие.

Роберт Леман помнит, как приобреталась каждая картина. Помнит он и те картины, которые ему так и не удалось купить. Он охотно делится радостями и печалями коллекционера, а также сокрушается из-за своих ошибок. Как-то он предложил слишком мало за «Тайную вечерю» Уголино да Сиены; в конце концов пришлось отдать вчетверо больше первоначальной цены. Ценность коллекции трудно оценить; по мнению ряда экспертов, она стоит больше 150 млн долларов. Как ни странно, ряд лучших капиталовложений Роберт Леман сделал в искусство.

Мерилом успеха инвестиционного банка служит идеальный средний уровень удачных операций. «Леман бразерс» необходимо держаться на уровне не ниже 550 – иначе через десять или двадцать лет о них никто не вспомнит. Каждый день эксперты банка перелопачивают огромные объемы фактов и цифр. Но в конечном счете все зависит от того, верно ли партнеры оценят то или иное предприятие, тот или иной бизнес. В какой-то момент им приходится забыть о фактах и цифрах и заняться неосязаемым – капризами и перепадами общественного вкуса, управления, модными тенденциями и, самое главное, людьми. Вот что делает инвестиционное банковское дело в чем-то оккультным искусством, а не точной наукой.

Какое-то время назад «Леман бразерс» и одна известная брокерская фирма конкурировали за право выпустить акции крупной корпорации. «Леман бразерс» предлагали гарантировать размещение выпуска ценных бумаг на рынке по 14. Конкуренты предложили 16 – и выиграли.

– Мы не очень огорчились, – признается один из партнеров. – Им очень хотелось провести эмиссию, приобрести авторитет инвестиционного банка. Возможно, они продадут акции по шестнадцать с половиной и получат прибыль. Но рынок может просесть, и тогда их репутация пострадает. Мы не любим такого рода риск. «Леман бразерс» могут себе позволить смотреть в долгосрочную перспективу. Приходится жертвовать долгосрочным себялюбием ради немедленного себялюбия. В нашем деле приятно иметь возможность кому-то отказывать. Кое-кому выплачивают премию в конце года за то, что им хватило дальновидности отклонить предложение, которое позже окончилось неудачей.

В «Леман бразерс» уверены в будущем банковских инвестиций в Америке. Страна все больше процветает; вместе с ростом населения расширяется и рынок потребления. Продавец льда больше не ходит по дворам; его сменил торговец холодильниками. Маленькие радиоприемники сменились большими телевизорами. Благодаря автоматизации создаются большие и маленькие машины. Их надо производить и финансировать. Американская промышленность испытывает все большую потребность в капитале. А клиенты занимают все больше денег. Все научились жить в кредит. Чтобы финансировать производство товаров и их потребление, необходимы миллиарды долларов.

В «Леман бразерс» знают, где найти миллиарды и как передать их от тех, у кого есть лишние деньги, тем, кто применит их с наибольшей прибылью. Шагая в ногу с новыми техническими достижениями, банк «Леман бразерс» изобретает новые технические приемы для займов, покупки и продажи самого ходового товара из всех – денег.

Что значит быть Ротшильдом, можно сказать, живой легендой, носителем самой громкой фамилии в международных «высоких финансах»? Миллионы людей задавались этим вопросом. В Америке мальчик мечтает стать президентом. В Европе он предпочел бы стать Ротшильдом. Сама фамилия служит синонимом богатства. Быть Ротшильдом – все равно что быть современным Крезом, Мидасом XX в.

Приятно сознавать, что Ротшильды до сих пор не сошли со сцены. Они служат доказательством того, что наш образ жизни преобладает. Капитализм спешат хоронить, но он еще не умер. Самим фактом своего существования Ротшильды символизируют преемственность династии, благосостояния, целостности и западной цивилизации. Если бы Ротшильдов не было, их следовало бы выдумать. Но они есть и, будем надеяться, останутся навечно. Семейная компания, которой владеют британские Ротшильды, вполне к месту называется Rothschilds Continuation Ltd. (что можно перевести как «Династия Ротшильдов – компания с ограниченной ответственностью»). В 1961 г. образовалась вторая корпорация, Second Continuation Ltd., которую контролируют французские Ротшильды.

Легендарный «Ротшильд» – ни имени, ни титула не требуется – персонаж многочисленных историй, анекдотов, представитель самой известной в мире еврейской семьи. Вы наверняка слышали анекдот о бедном еврее, который видит, как дворецкий подсаживает маленького Ротшильда в роскошный экипаж, и с тоской восклицает: «Такой маленький – и уже Ротшильд!» В наши дни такие сказки нужны людям не меньше, чем еда. Есть история и о другом бедном еврее, – должно быть, Господь в самом деле любил их, ведь он создал их так много, – который горько плачет на похоронах мифического «Ротшильда». Очевидец спрашивает, не родственник ли он покойному. «Нет, – отвечает бедный еврей, вытирая слезы. – Поэтому-то я и плачу!»

Что такое «быть Ротшильдом» – каждый из многочисленных Ротшильдов понимает по-своему. Для некоторых это значит обладать деньгами и возможностью ими наслаждаться. Для других «быть Ротшильдом» – значит попытаться превзойти яркие достижения своих предков. Почти для всех «быть Ротшильдом» – значит сохранять свою веру, чувство преемственности, ответственность. Среди Ротшильдов много финансистов, ученых, юристов, но много и спортсменов, коллекционеров, плейбоев. Это большая семья, в которой, как и в любой другой семье, есть свои чудаки и «паршивые овцы».

Как ни парадоксально, Ротшильды, чья фамилия служит символом богатства, – не самые богатые люди на свете. Но с культурной точки зрения богатство более состоятельных нефтяных миллиардеров с Ближнего Востока бессмысленно. Рокфеллеры, Форды, Карнеги, Вандербильты заработали больше миллионов, но это всего лишь деньги.

Богатство Ротшильдов символизирует нечто большее: историю, гордость, власть, благотворительность и, превыше всего, целостность. Есть ли на земле другая семья, представители которой перехитрили Наполеона, пережили Гитлера, построили железные дороги в Европе и заводы в Южной Америке, разрабатывали нефтяные месторождения в Сахаре и строили гидроэлектростанции на Ньюфаундленде, финансировали урановые рудники и строительство туннеля под Ла-Маншем, поддерживали огромное количество благотворительных учреждений, помогали создавать государства и свергали династии, владели коллекциями произведений искусства, замками и огромными виноградниками – и успешно справились с признаками упадка, которые, как говорят, неизбежны через восемь поколений?

Легенды о Ротшильдах давным-давно не имеют ничего общего с действительностью. И здесь виноваты сами Ротшильды. Когда речь заходит о семейных делах, они еще более немногословны и замкнуты, чем другие торговые банкиры. Они довели технику уклонения от неприятных вопросов до совершенства. Их семейные лабиринты сложны, темны и таинственны. Бертран Гиль, французский историк, 12 лет трудился над историей Ротшильдов. Его труд до сих пор не окончен. Что характерно, до сих пор еще не появилось ни одной истории семьи, одобренной самими Ротшильдами. О Ротшильдах написана целая библиотека, но книги, составляющие эту библиотеку, написаны без их согласия и участия и часто вопреки их желаниям. Иногда представители семьи даже подают в суд на «биографов».