Что там еще говорила та болтливая дама? «Он пытается доказать, что не все арабы — варвары. Знаете, ведь большинство из них и впрямь думают, что их разразит гром, если они не будут трахаться по семь раз на дню. А этот такой правильный, что даже скучно, никогда ни к кому не подкатывается. Он так печется о своем имидже, что ведет себя как евнух».

Жози сняла платье и откинула с кровати покрывало.

— Ничего, мы еще посмотрим, насколько принц добродетелен, — прошептала она. Возможно, связь продлится всего одну ночь — ну и что в этом плохого? Сейчас ей было так хорошо, что она с удовольствием разделила бы с кем-нибудь свою радость. Богатый арабский принц, подходил для этого.

Когда Бенор вернулся с шампанским, Жози стояла возле кровати в одной комбинации. Свет падал на нее сзади, и она понимала: принц сразу увидит, что, кроме этого, на ней ничего нет.

Бенар молча окинул ее взглядом и открыл шампанское. «Ага, значит, он застенчив, — решила Жози. — Что ж, я помогу ему почувствовать себя свободнее».

— Вы едете завтра с нами на гонки в Монте-Карло? — непринужденно спросила она.

Бенор протянул ей бокал шампанского.

— Нет, мне нужно вернуться в Париж. К тому же на гонках всегда толпы народу. Городок крохотный, улочки узкие, кривые — там и местным жителям не хватает места, не говоря уже о тысячах туристов. К тому же я однажды видел, как Марио выиграл соревнования.

— Жаль, что не поедете. — Жози подняла бокал. — Выпьем за гонки.

Они чокнулись. Девушка пристально смотрела на принца.

— Мне тоже жаль. — Бенор стоял рядом с ней. — Я восхищен вашим голосом. Может, дадите мне знать, когда будете в Париже?

Жози улыбнулась. Видимо, если она не проявит инициативу, он так и исчезнет, и тогда ей предстоит весьма неприятная встреча с Франческой и Джеком.

— Возьмите меня с собой. — У Жози захватило дух от собственной дерзости.

Не выказав удивления, принц спросил:

— Что вы будете делать в Париже?

— Петь для вас.

Она спустила бретельки комбинации, подалась вперед и поцеловала принца в полные губы. Принц привлек ее к себе.

Жози отпрянула и рассмеялась.

— В чем дело?

— Никогда еще не целовалась с усатым мужчиной. Щекотно.

Бенор подхватил ее на руки и опустил на постель. Руки принца скользнули по ее телу, и Жози поняла, что Бенор вовсе не застенчив.

«Господи, только не это!» — взмолилась девушка, когда от прикосновений его языка ее тело охватила дрожь. Убедившись, что Жози более чем готова принять его, Бенор начал раздеваться. Она видела, что он очень возбужден и неистово желает овладеть ею. Девушка взглянула в черные глаза. У нее не было сил даже раздеться.

Несмотря на дурман, Жози с удивлением отметила, что Бенор протянул руки к тонкому кружеву, прикрывающему ее грудь. Она завороженно смотрела, как принц разорвал комбинацию сверху донизу.

Жози, раскрыв рот, уставилась на него. Эта ночь, подумала она с испугом и радостью, принесет ей несколько тысяч франков. И тут же сказала себе: «Ну и ну, детка, хороша же из тебя соблазнительница! Что за подсчеты?»

Принц, очевидно, угадал ее мысли и рассмеялся:

— У тебя будет тысяча таких рубашек. Несколько тысяч, если пожелаешь.

После этого события развивались так быстро, что ее затуманенный мозг не успевал их фиксировать. Принц был крупным и тяжелым, секс с ним изматывал и вместе с тем доставлял невероятное наслаждение. Как скоро убедилась Жози, он был ненасытен.

В полудреме ей привиделась Марианна. Жози протянула руки к матери и услышала чей-то плач. Позже, возможно, через несколько часов, девушка вдруг вспомнила что-то, связанное с Франческой. Не понимая, в чем дело, она знала точно: ей необходимо бежать из особняка — это вопрос жизни и смерти. Смерть. Убийство. Вот оно! Она убила Майкла своим проклятием. Это стоит между нею и Франческой.

Утром принц вошел в нее, когда Жози еще спала, и, не успев еще толком проснуться, она сразу же отдалась грубому первобытному наслаждению. Бенор освобождал ее от напряжения и отчаяния.

Когда он утолил страсть, Жози с трудом добрела до ванной. Голова раскалывалась, на лице виднелись синяки. Она приняла еще одну капсулу. Осталось всего четыре.

Войдя в спальню, она увидела на столике поднос с кофе. Бенор протянул Жози чашку.

— Собирайся. Через полчаса мы уезжаем в Париж.

Спустя два месяца после бала в особняке Аполлонии Франческа и Джек стояли на балконе их общего дома на острове Сен-Луи. Окна выходили на Сену. В небо взметнулся праздничный фейерверк в честь 14 июля — Дня взятия Бастилии. Ночь выдалась слишком жаркой. Франческа много выпила и чувствовала себя неуютно среди незнакомых людей, хотя в основном это были друзья Джека и околокиношная публика. Их фамильярность смущала Франческу, но она догадывалась, что это принято в актерской среде. Джек клялся ей в любви, однако временами Франческа мучительно-остро ощущала свой изъян. Сейчас на душе у нее было так неспокойно, что даже рука Джека, лежащая на плечах Франчески, казалась тяжелой. От него пахло спиртным. От нее не укрылось, что он напряжен. Так всегда действовали на него эти люди. Ей бы радоваться, вспоминая, как они вот так же стояли на балконе палаццо в ночь ее восемнадцатилетия. Над головами вспыхивали и гасли разноцветные гроздья огней, со всех сторон слышались восторженные восклицания. Вдруг в перерыве между вспышками на мгновение стало темно и повеял прохладный ветерок.

Франческа с облегчением вздохнула:

— Лев пролетел!

— Что?

— В Венеции считается, что, если в душную ночь неожиданно повеет бриз, как сейчас, значит, это взмахнул крыльями лев с площади Сан-Марко.

Джек удивленно посмотрел на нее.

— Забудь об этом.

Она отпрянула от него и, не оглядываясь, направилась в свою комнату. Ей необходимо приободриться! В комнате было темно, только из-под двери ванной пробивалась тонкая полоска света. Франческа села на кровать и закурила. При свете спички она увидела на тумбочке свое письмо, адресованное в Венецию Ренате. Оно вернулось обратно. Франческа курила и размышляла, удастся ли ей когда-нибудь разыскать портниху. Рената — единственная, кто может рассказать ей правду о матери.

Через дверь донесся взрыв пьяного хохота. Франческа встала и заперла дверь на ключ. Гостям так весело, что они не сразу заметят ее отсутствие.

Она раскинулась на кровати. Глаза постепенно привыкали к темноте. Как удачно, что им удалось найти дом, обставленный по ее вкусу! Франческе нравилось быть здесь хозяйкой. «Все прекрасно, просто сегодня жаркая ночь и слишком много гостей, — сказала она себе. — Поэтому — и только поэтому — у меня возникло гнетущее ощущение… потери, что ли. Откуда оно? Мне не хватает… да, мне не хватает Жози!» Стоило Франческе признаться в этом себе, как в горле запершило и к глазам подступили слезы обиды и бессилия. Почему Жози предала ее? Неужели она решилась на это, узнав, что они сестры? А может, всему виной было высокомерие отца? Эти вопросы по-прежнему мучили ее.