— Кажется, мы попали прямиком в самое осиное гнездо,старушка. — Он улыбнулся ей.

Вроде все идет как по маслу, пока за ними никто не следит.

Правда, они чувствовали, как по телу струится пот, ностарались сохранять безмятежное выражение лица и делать вид, что они обычныеклиенты, как и все прочие в этом баре. Спустя час, когда они обсуждали, куда быпойти поесть, в зале появилось около дюжины немецких офицеров и с нимиприземистый мускулистый мужчина с ярко-голубыми глазами, подтянутый иаккуратный — воплощение безукоризненной военной выправки. Он обвел всехпосетителей, в том числе Одри и Чарли, цепким взглядом, словно они были членамиего новой команды. Для него не было сомнений в том, что они пришли сюда именнодля того, чтобы посмотреть на него. Защелкали каблуки, все стали отдаватьчесть, адъютанты обращались к вошедшему не иначе как mein General, чтопроизвело особое впечатление на итальянцев.

Генерал, похоже, был человеком без амбиций, а Одри сказалапотом Чарльзу, что у него умные глаза. Ей даже самой захотелось козырнуть ему.Она смотрела на него, затаив дыхание, и отметила, что Чарли тоже смотрит недыша, однако она надеялась, что никто больше не обратил на них внимания. Затемгенерал стремительно вышел из бара.

— Ты знаешь, кто это? — спросила Одри приглушеннымголосом, но Чарли не знал. В генерале было что-то знакомое, Чарли видел этолицо на фотографиях, но опознать его не мог.

— Надо спросить у кого-нибудь. Уверен, его знает каждаясобака.

На помощь им пришел молодой немецкий офицер, который сталсмеяться над ними.

— Американцы! Как же вы не знаете имя самоговыдающегося генерала Германии! — Он принял их за полных идиотов инеодобрительно качал головой. Все немцы знали его, хотя итальянцам он былнеизвестен. — Генерал Роммель, кто же еще!

Итак, их миссия увенчалась успехом. Одри пришлось сдерживатьсебя, чтобы не выразить свой восторг и не захлопать в ладоши, когда они неторопясь вышли из бара. Даже Чарли остался доволен собой; останавливая такси,чтобы ехать к себе в отель, он сжал Одри руку. Они поужинают и сразу же могутвозвращаться в Каир. Все оказалось чертовски просто. Но Одри не собираласьограничиваться только тем, что они узнали фамилию генерала.

— А почему бы нам не взять у него интервью? —спросила она во время ужина, отчего Чарли пришел в ужас, — У тебя не вседома? А если они пронюхают, кто мы такие?

— Что они могут пронюхать? Мы американцы. Ты журналист,я фотокорреспондент. Мы можем только задавать вопросы, это наша профессия… Представляешь,насколько это важнее, чем просто его увидеть? — Она принялась строитьвсякие предположения, а Чарльз почувствовал первые признаки несварения желудкапри одной только мысли о возможности подобного интервью.

— Опять тебя заносит… — — Однако, взвесив все «за» и«против», он понял, что Одри права. Раз уж они здесь… Может быть, им удастсячто-либо выяснить… Они обсудили свой план за кофе и решили осуществить еговечером следующего дня. Они пойдут в отель, где остановился Роммель, оставятему записку, в которой попросят дать им интервью. И будут ждать.

Утром, когда они вошли в холл гостиницы, у Одри бешеноколотилось сердце; они оставили у портье записку, сочиненную загодя. Им былоясно, что, прежде чем записка попадет в руки к генералу, ее внимательно изучатпомощники Роммеля, хотя в ней только и было написано, что они, два американскихжурналиста, почтительно просят генерала Роммеля дать согласие на интервью.

Портье просил их прийти за ответом через четыре часа, акогда они вернулись, молодой немецкий офицер с цепкими голубыми глазами,пристально глядя на них, спросил, встречались ли они с генералом раньше.

— Нет, не встречались, — ответила Одри сангельской улыбкой. — Но нам хотелось бы. Мы работаем на несколько крупныхи солидных газет и журналов, и я уверена, что американские читатели окажутся вплену обаяния командующего Африканским корпусом. — Она снова улыбнуласьобворожительной улыбкой офицеру, явно принявшему ее за круглую дурочку.

— Мы дадим вам ответ завтра, фрейлейн, в десятьутра. — Офицер коротко кивнул им.

Они не спеша направились к выходу, непринужденно болтая, акогда вышли на улицу, Одри тихо спросила:

— Думаешь, мы засветились?

— Вряд ли, — ответил он.

Они почти ни о чем не говорили по дороге в отель, остатокдня гуляли по улицам Триполи под алчными взглядами итальянцев, заглядывавшихсяна Одри. Одри и Чарли ни на секунду не забывали о том, что они здесь подвыдуманным предлогом. Чарли нервничал — не переборщили ли они, поддавшисьчестолюбию Одри? Правильно ли они поступили, решив взять интервью у самогоРоммеля? Ведь они уже выяснили то, что им было нужно. И нечего здесь торчать,иначе информация, которую они добыли для англичан, может устареть.

— Что собираешься делать сегодня вечером? —спросил он ее в порту.

— Молиться.

Он улыбнулся. Вернувшись в отель, они поужинали и рано леглиспать. Ровно в десять утра самозваные интервьюеры явились в отель, гдерасположился Роммель. Тот же самый офицер с прежним подозрением осмотрел их,когда они подошли к конторке. Сердце Одри снова бешено заколотилось, когдаофицер вручил Чарли запечатанный конверт, который тот надорвал на ходу, покаони пересекали холл. Сообщение было весьма лаконичным — только название отеля ивремя встречи — 13.00.

Чарльз с изумлением посмотрел на Одри.

— Господи, нам повезло!

Три часа они слонялись по городу и обсуждали вопросы,которые должны задать Роммелю. Но когда они пришли к нему, их подготовкаоказалась совершенно ненужной. Апартаменты роскошного отеля, в которыхразместилась штаб-квартира Роммеля, были обставлены дорогой мебелью, лишнюювынесли. И вот в комнату, где ждали Одри и Чарли, вошел генерал. Столкнись онис ним просто на улице, окажись он даже без формы, они все равно бы поняли, чтоперед ними военный человек, причем весьма высокого ранга. Казалось, он чрезвычайнорад их приходу, начал говорить лестные слова в адрес их президента, рассказал,что до войны посещал Соединенные Штаты, правда, из-за плотной программы визитане смог нигде побывать. Одри заметила у него на письменном столе фотографиюскромной женщины.

— Это моя жена Люси, — сказал генерал. И по тому,как он произнес эти слова, было ясно, что он ее очень любит.

Даже в этот момент им с трудом верилось, что все этопроисходит наяву и Этот человек дает им аудиенцию. Генерал Роммель говорил одовоенной Германии и восторгался фюрером, похоже, он обожал его не меньше, чемсупругу Люси. Чарли записывал слова генерала, из которых явствовало, что он —вояка до мозга костей. Он любил летать, с огромным интересом изучал Африку,хотя успел увидеть еще очень мало. Африканский корпус, заметил он, будет весьмаважным и действенным инструментом армии фюрера. Произнеся эту фразу, генералпротянул руку к фотоаппарату Одри. Ее встревожил этот жест.