руках. – Отпусти!

– И не мечтай, – он крепко её обнял и губами впился в губы.

– Мужлан! Тупой мужлан! – вывернув голову и отстранившись, гневно выдохнула она ему в лицо.

– А как хочешь, называй, мне всё равно уже, – хрипло выдохнул герцог, внутренне вновь прося у Господа сил, чтобы совладать с супругой, не убив её при этом.

– Я всё равно с тобой не останусь! Убить сможешь, остановить – нет! Ты тупой болван! И больше никто! – продолжила она вырываться из его объятий.

– Прелестно, миледи. Вы замужем за тупым болваном. И кто вы сами после этого? – не выпуская её, и пытаясь перехватить руки так, чтобы задрать ей юбку, иронично осведомился он, чувствуя как злость отступает, и её слова перестают его так сильно цеплять.

– Я идиотка, что согласилась с тобой жить! Идиотка! Мне надо было с самого начала Его Святейшеству всё рассказать. Лучше пусть он сожжёт!

– Чем вас так прельщает костёр, миледи? Это не самая приятная кончина. Неужели моё поведение вас так раздражает, что вы который раз заводите о нём разговор?

Ему наконец удалось перехватить руки так, что он задрал ей юбку, после чего, уверенным движением завалил на ковёр на полу.

– Не смей! Не смей этого делать! – в её глазах засверкали слезы.

– Я муж, мне можно. Чем ты недовольна?

– Отпусти! Отпусти сейчас же!

– А если не отпущу, тогда что? Проклянёшь? Ну, давай! Не трусь, – его губы дрогнули в ироничной усмешке. – Ну, жёнушка, давай смелее! Что ты там мне сегодня про трусость говорила? Вот, будь примером, покажи, на что способна.

– Да не способна я на это, не способна, успокойтесь, милорд… Хотите развлечься, развлекитесь. Можете даже связать, если вам того хочется… – гневный пыл в её глазах угас, и она перестала сопротивляться.

– Не стану я тебя связывать, я же обещал… – герцог, осторожно разжав руки, начал гладить её по волосам. – Ну что ты так разнервничалась? Я был пьян, сказал глупость, это не повод так психовать и стремиться к смерти. Хочешь, извинюсь? Могу при сыне, если хочешь…

– Не хочу… Вам не за что извиняться, милорд. Вы полностью были в своём праве. И вообще проблема не в вас… Проблема во мне… Мне нет места в этом мире, где мужчины ценят женщин лишь как продолжательниц рода… Я не такая и родить вообще не могу. Я думала, что могу представлять ценность в другом… быть другом, советчиком, опорой, но вам того не надо… Раздражает это вас. Да и принципы у меня явно для вас обременительные очень. Поэтому и посчитала, что мне лучше исчезнуть… И не понимаю, зачем вы меня останавливаете? Развлечься захотели и доказать, что всё-таки сильнее? Так это и так понятно, вы сильнее и можете силой поиметь меня любым способом, каким только захотите. Развлекайтесь.

– Не стану я развлекаться. Ты дорога мне. Очень дорога стала… Порой даже пугаюсь, насколько. Оттого дурные мысли в голову и лезут, типа лишь колдунья так в полон сердце могла взять… Вот и бешусь и в каждом поступке найти подоплёку пытаюсь, мол, неспроста сказала, унизить хочет, показать, что без неё не соображаю ничего и ещё больше околдовать… надо её на место поставить и власть свою показать. Одним словом, я вправду тупой болван. Но если честно, то стал я им исключительно из-за любви к тебе… Только не говори, что обвиняю тебя, ты тут ни при чём. Это всё равно что бриллиант обвинить в том, что скаредность он в людях пробуждает. Вот так и тебя я не обвиняю, зная, что достала ты из моей души лишь то, что там было. А был там кроме любви ещё и страх… Страх потерять лицо, не соответствовать статусу, проиграть более умному противнику, который воспользуется твоими слабостями, благородством или великодушием.

– Не собираюсь я ничем таким пользоваться, милорд. И ронять ваш имидж в мои планы тоже не входит. И вообще, какой я вам противник? Я замученная и загнанная в угол женщина, которая уже устала, делая добро, получать за это сплошной негатив окружающих. Вы думаете приятно слышать вслед, что ты колдунья, когда всего лишь помогла младенца от лихорадки избавить, потому что знаешь травы, которые помогают при этом, или подсказала, где заплутавшая в лесу телка в овраг провалиться могла, всего лишь потому, что заметила, что любит она есть иван-чай, а в том овраге его немеряно? А уж если кому не помогла или сдохла живность какая, то ведь милое дело на меня списать всё это, типа разозлилась я и за что-то отомстила… Надоело!

– Но ты ведь и вправду обладаешь необычными способностями. Колдунов, например, видишь.

– Прекрасный повод записать меня к ним в компанию. Раз вижу и противодействовать могу – одна из них. Мне надоело оправдываться, милорд… Надоело! Хотите считать такой, считайте! Зря вот не сказала вам гадость какую-нибудь, когда проклясть просили, может, испугались бы и прикончили наконец.

– И не надейся, ни за что… Даже если по-настоящему проклянёшь, – он пылко прижался губами к её груди, руками распуская шнуровку на её платье.

Она не сопротивлялась и покорно дала сдёрнуть лиф платья с плеч.

– Тебе где удобнее будет – здесь или на кровати? – не переставая целовать её грудь и плечи, тем временем отрывисто осведомился герцог.

– Где хотите, там и развлекайтесь, милорд. Мне всё равно, – равнодушно выдохнула она.

– Да ладно тебе… Я не развлечься хочу… Я хочу, чтобы тебе хорошо со мной было. Не упрямься, скажи, где удобнее тебе будет.

– Нигде! – жёстко проронила она и отвернула голову.

– Хорошо, как скажешь, – герцог разжал руки, потом начал осторожно поправлять лиф её платья.

Она, повернувшись к нему, смерила удивлённым взором:

– Вы не воспользуетесь своими правами?

– Я не хочу тебя заставлять. Не хочешь, не надо. Я потерплю.

– И сколь долго вы готовы терпеть?

– Ты решила испытать меня?

– Почему нет, если вы предоставляете мне такую возможность?

– Что ж, испытывай. Не знаю, насколько у меня хватит сил и терпения, но в угоду тебе я постараюсь быть очень терпеливым и доставить тебе удовольствие хотя бы так, если другим способом ты мне это сделать не даёшь.

– Ладно, милорд, не надо терпеть. Я согласна исполнить свой долг. Только предпочла бы его исполнять на кровати, а не на полу. Тут жёстко, да и ковёр достаточно колючий.

– Миледи, вы чудо! – герцог быстро встал и, подхватив её на руки, отнёс на кровать.

Всю ночь он не выпускал её из объятий, нежно лаская и целуя и раз за