Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как-то так получилось, что в совете старейшин за строительство стал отвечать Даян, передавший всю медицинскую часть работы Есмене, а его деловую хватку я уже знал. Мощный мужик, но пока до конца непонятный. То он слушает, удивляется и внимает, то вдруг выдаст такое, что вроде бы и знать ему невозможно. В целом этот человек оставался для меня и загадкой, и другом, но я особо не заморачивался, ибо дел было невпроворот и выше крыши.
Кстати, о крышах. По общему мнению, черепичная крыша нашего дома стала местной достопримечательностью и новым стандартом. Опыт удался, поэтому, покумекав, мы решили наладить производство черепицы. Дело нехитрое, но очень нужное, ведь соломенные и камышовые крыши или гнили за два-три года, или их уносило ветром, да и горели они от чего ни попадя. С дранкой тоже много мороки. А черепица являлась вечной, безопасной и не дорогой кровлей, намного проще в производстве, чем глиняная посуда.
После сбора урожая по указу князя Межамира жречество и вече утвердили вольную всем смердам Антании. И я не упустил момент. Единицы из бывших рабов ушли восвояси, и я не стал их удерживать. Большинству оставшихся я предложил создать артели черепичников, каменщиков, плотников, угольщиков и рудников, работающих за реальную плату монетами. И дело пошло! Оказывается, бывшие смерды отлично знали, что такое черепица, строительство и рудное дело, особенно выходцы из-за Дуная и из богемских земель.
Казалось бы, что всё идёт, как надо, но проблема возникла там, где я меньше всего её ждал. Оказалось, ни анты, ни поляне не умели строить из брёвен, поскольку издревле жили в полуземлянках-мазанках. А я-то губы раскатал. Кто бы подумать мог, что славяне не могут строить из брёвен! Хорошо, что ещё не начали массовую заготовку леса. Слава богам, нашлись умельцы среди освобождённых смердов, но всё равно совет постановил отправить биричей к дулебам и словенам с просьбой прислать на заработки побольше плотников.
Потом вылезла проблема получения досок. Здешние плотники делали их, обтёсывая топором бревно до одной доски, отсекая всё лишнее! Одно бревно – одна доска! Скульпторы, млять, Микеланжелы, едрёныть, Буонаротти. Пришлось Асиле и Даяну долго и нудно втолковывать устройство пилорамы с приводом от водяного колеса. Я извёл кучу своих нервных клеток, бересты, щепок и угля, рисуя схему станка. В отчаянии даже сделал игрушечное колесо и показал, как вода его крутит и передаёт движение на раму. Зато, когда они врубились, остановить их было невозможно. Спустя некоторое время, когда встал лёд, на десятках речек были вбиты бревенчатые сваи под основания плотин и опоры для колёс. Жаль, что поставить их можно будет только весной после паводка.
Повсюду дымили и грохотали кузни. В низовьях Псёла вблизи рудных месторождений, как грибы после дождя выросли домницы, укладные печи, там же начали застраиваться слободы рудокопов, доменщиков, углежогов, ковалей, укладников.
Наконец-то в Бусов град пришёл первый золотой караван с ингульских копей. А на другой день Лео тайком отправил на запад своих головорезов из ватаги бойников перехватить византийское золотишко с Тисы. От империи не убудет, полтонны металла её не устроят и по миру она от того не пойдёт, а нам в самый раз. Когда уходила в рейд ватага бойников, я немного засомневался, а вдруг они улизнут с добычей? Но потом успокоился. Куда им улизнуть? И где пристроить этакую прорву золота? Выбора у них нет, вернутся, никуда не денутся. Я смотрел на этих ловких и бесстрашных бойцов и понимал, что фактически они являлись готовыми диверсантами, разведчиками, оперативниками и безопасниками, и тогда я окончательно решил приложить все силы, чтобы приручить все остальные ватаги.
Первые холода и морозец мы встретили в новом тёплом домище, в котором вся наша команда устроилась с размахом. В отсутствие Рока я один занимал целую секцию. Соседнее со мной помещение облюбовал Даян со всеми своими ритуальными заморочками, домовыми и духами предков. Как и планировали, вместе поселились Стинхо с Черчем и Марк со Зверо. В другом крыле отдельно жили молодожёны и через стену с ними Серш.
Новоселье то мы отпраздновали, но и с серьёзной проблемой столкнулись. Мотаясь по всей стране, порой мы отсутствовали неделями, а для живого дома это смерти подобно. Я уже не говорю о поддержании порядка, приготовлении еды, топке печей, стирке, уходу за живностью, и прочее, и прочее. Помучавшись с месяц, мы обратились за помощью к вожу ближней веси. На наше счастье через пару дней в доме уже хозяйничала семья добровольцев. Эти огнищане заняли крайнюю секцию, рядом с помещением, специально отведённым под общую кухню, столовую и кладовую. Вместе с их появлением дом будто ожил. Порой, шастая, где попало, мы приезжали грязные, уставшие и голодные, и не имели сил не то что помыться и постираться, но и ложку поднять. А тут нас всегда ждали тепло, чистая одежда, протопленная баня и нормальная еда.
Всё домашнее хозяйство сразу возглавил деятельный, приветливый, но строгий старик Луня, умело управляющийся в доме вместе с двумя простодушными тридцатилетними почадами Дришей и Воржем, а также их жёнами Оприной и Баженой. Сперва они взялись строить для себя полуземлянки, но я запретил и попросил Даяна, чтобы, не меняя общий оригинальный вид усадьбы, пристроить сзади помещения для прислуги. Мужики-почады дружно взялись за хозяйственные работы, им вовсю помогали их сыновья-отроки, а бабы с дочерьми стирали и гремели горшками и мисками на кухне.
Каждый раз возвращаясь из очередной поездки, я с удивлением наблюдал, как наш большой общий дом на холме постепенно превращается в новую весь. Вот уже к Даяну зачастила колдунья Ауда. Как не уговаривали её поселиться в тёплой пристройке, она устроила себе землянку на южном склоне холма. Ну, что ж, дело добровольное, кому что нравится: кому мёд, кому свиной хрящик. Совсем стало весело, когда Даян спросил разрешения поселить к себе гусляра Умира. Сил бродить по весям у него маловато, да руки и глаза стали подводить. Я пожал плечами. Хочет, пусть живёт, я-то здесь причём, будто я местный голова. О, идея! А что, если официально назначить деда Луню нашим веским вожем, проще говоря, сельским головой!
Так наш дом-усадьба начал жить своей собственной размеренной жизнью. Лишь однажды я немного насторожился, когда Марк
