Но одна сестричка, слава ками, нашлась. Сестра-хозяйка. Я отловил ее в деревенском магазинчике во время скромного шопинга. А дальше все было чистым «делом техники».

Ах, извините, я вас толкнул? Ах, что вы, что вы, я такой неуклюжий… Ой, вам сережка кожу расцарапала! Давайте помогу поправить. Вот так, теперь просто замечательно! Где вы, говорите, работаете? Тут неподалеку? И хорошая работа? Да что вы говорите… Желаю дальнейших успехов. Я здесь? Проездом, милая леди. Дела, знаете ли… Дела. Да, да, и вам всего наилучшего!

Глазки, она, разумеется, пыталась построить. Немножко, в пределах приличий, потому что, как женщина взрослая, отлично оценивала свои достоинства и недостатки. Но то, что делало невозможным продолжение флирта, одновременно давало весомую надежду на благополучное путешествие посаженного мной «жучка» по территории лечебницы. Какая же дама добровольно и раньше времени расстанется с предметом гардероба, которого касались руки привлекательного мужчины?

В процессе разведки на местности самое важное условие – быть терпеливым. В частности, не пытаться включить приемник до того момента, как передатчик пересечет все защитные периметры. В системе безопасности «Черного озера» не присутствовало чего-то из ряда вон выходящего, но случайный воришка или убийца вряд ли сумел бы подобраться к лечебнице. Войти – легко, потому что в сигнализационных контурах использовались только средства наблюдения и оповещения, а вот приблизиться…

По крайней мере, рисунок «минного поля», который высветился на экране моего автомобильного ноута, выглядел весьма заковыристо. Пришлось даже позвонить Джею, век бы его не вспоминать, и спросить совета. По ходу разговора надо мной: а) умилились, б) посмеялись, в) пошутили, г) пообещали, что я заплачу за консультацию очень дорогую цену, но маршрут движения я все же получил. Фантасмагорический даже для гения Паркера, зато рабочий: «маверик» благополучно и даже не в слишком быстром темпе проехал от ограды через весь парк к хозяйственным постройкам, уютно спрятался за увитой плющом летней террасой, а я получил наконец возможность посмотреть свою киношку.

И опять же понадобилось терпение. Много терпения, потому что сестра-хозяйка оказалась исполнительной и педантичной особой: проинспектировала все вверенные ее заботам помещения. С одной стороны, эта прогулка не была совсем уж бесполезной, показывая мне, что творится внутри, но с другой…

Ага, вот он, голубчик!

Моргану было уделено внимания ровно столько же, сколько и всем остальным пациентам, но и этих нескольких минут хватило, чтобы заметить, что мой напарник (наконец-то!) выглядит так же, как и прежде, правда, все же с небольшими отклонениями. Волосы, например, внезапно отросшие, лохматились во все стороны, а он даже не делал попыток привести их в порядок. Собственно, он вообще ничего не делал: сидел в кресле-каталке и пялился в одну точку, весь такой из себя несчастный.

Ровно по окончании промежутка времени, полагающегося на осмотр хозяйства, моя ходячая камера отправилась дальше, а мне снова пришлось расходовать отнюдь не бесконечные запасы терпения, чтобы дождаться момента, пока сестричка не вернется в свой штабной пункт и не начнет настукивать на компе отчет о проделанной работе. Спустя считаные мгновения после того, как жертва моего обаяния включила электронику, я стал обладателем всей информации о лечебнице, из которой, впрочем, меня интересовали только две цифры: номер палаты пациента по имени Дэниел Уоллес и час, когда в этом лагере трубят отбой.

Ничто так не маскирует человека, как униформа, и белый медицинский халат не исключение. У вас никогда не возникнет сомнения или вопроса по поводу человека, облаченного в белое, если он идет вам навстречу по больничному коридору. Врач конечно же. Медбрат. Работник лаборатории на крайний случай. А еще его можно принять за посетителя, отправляющегося к кому-то из пациентов, если лицо человека, просквозившего мимо, показалось вам ну совершенно незнакомым. И только где-то в глубинах подсознания нет-нет, да и шевельнется тревога…

Путь к палате я преодолел сравнительно легко. Хотя немного поиграть в прятки все же пришлось: нет никакого смысла попадаться на глаза случайным свидетелям, если есть возможность этого избежать. А вот у самой двери, надо признать, немного замешкался. В конце концов, Моргану и впрямь могли требоваться уединение и покой и на кой ему тогда разговор по душам, который мне хотелось затеять?

Впрочем, угрызения совести терзали меня недолго: дверь подалась, пропуская не запланированного никем посетителя внутрь. Вот только разговор пришлось отложить, потому что предполагаемый собеседник крепко спал.

Свет не был выключен, лишь слегка приглушен, но все же давал представление об обстановке и человеке, лежащем на кровати, из жалости скрадывая особенно неприятные детали. Например, многочисленные следы проколов на руках в области предплечий и локтевых сгибов, синяки и прочую гадость, свидетельствующую о том, что мой напарник совсем недавно испытал на себе кучу специфических медицинских процедур. Да и лицо его не казалось счастливым, как и тогда, днем. Хотя это как раз и было странным, потому что если даже во сне Морган не способен расслабиться…

Продолжить осмотр мне не дали: в коридоре раздались шаги. Очень осторожные, но на фоне вечерней, даже уже почти ночной тишины они все равно прозвучали достаточно громко для обнаружения, и я шмыгнул за ширму, отгораживающую «инструментальный» уголок палаты. В подобных заведениях это принято: держать рядом с пациентом все необходимое для экстренной реанимации, скажем. Тем более бюджет и пожертвования спонсоров позволяют.

Вошедший тоже был в белом, только не частично, как я, а весь. Видимо, кто-то из санитаров и… Весьма впечатляющей внешности, если сказать вежливо. А если дать волю чувствам, то можно только выругаться и высказать природе претензию, что над тобой самим она, как выяснилось, поработала не так уж и прилежно.

Красивый был парень. Очень. Но главное, его облик и сфера деятельности сочетались друг с другом не просто удачно, а идеально. Потому что этот человек, по роду своих служебных обязанностей несущий спасение телам и душам, до безумия походил на ангела. Такого, каких обычно рисуют на рождественских открытках, к примеру. Высокий, изящный, златокудрый, насколько можно было судить, пользуясь доступным освещением, он даже двигался как небожитель. В смысле неторопливо, с чувством нереального собственного достоинства, легко и мягко. И двигался он по направлению к кровати.

Сначала я решил, что санитар зашел проведать пациента, но ангел не ограничился одним только взглядом, а подошел совсем близко и склонился над Морганом. Провел костяшками пальцев по его щеке, по шее, тронул ворот безрукавки.

Эй, это все-таки мой напарник! И чтобы получить доступ к его телу, нужно записываться у…

Я дернул санитара за плечо. Вернее, подумал, что дернул, а на деле оказалось иначе: как только моя ладонь коснулась белого халата, мысли и ощущения смешались в одну большую и запутанную кучу.

Мне вдруг стало очень спокойно. Так, что захотелось закрыть глаза. Все тревоги испарились из сознания, как по взмаху волшебной палочки, и вспомнить, зачем я нахожусь здесь, в лечебнице, оказалось почти невозможным. Где-то на горизонте что-то маячило, неясное и раздражающее, но приглядываться внимательнее, чтобы разобрать его гримасы?.. Брр! Здесь ведь лучше. Уютнее. Слаще. Такая ласковая тишина…