— А вы не дразните змею, — посоветовала Клэр и допила свою порцию спиртного…»

Фён добрался в клан только к обеду. Уставший и почти не спавший, он сразу направился к собственному дому, разместившемуся в центре большого селения. По пути встретил Ганна Вагнера и велел собрать глав семей через час в общей трапезной. Сам же он собирался потратить этот час на сон.

Маока находилась дома. Что-то готовила на кухне, поминутно вздыхая над кастрюлями. Дом был не то что вычищен, он оказался вылизан. Что явно свидетельствовало о ее бессонной ночи и сильном нервном напряжении.

Услышав звук закрывающейся двери, она резко вскинула голову и, на миг встретившись взглядом с мужем, нервно сглотнула, прикладывая ладони к груди…

— Ты привез ее? — тихо спросила она. Голос ее звучал надтреснуто. Глаза были воспаленные, похоже, она всю ночь плакала.

Уставший Фён качнул головой и тут же пожалел о сделанном. Женщина пошатнулась и начала оседать.

— Маока! — успев подхватить, он осторожно вынес жену в гостиную и уложил на диван, провел пальцами по волосам. — Послушай меня.

— Ты же обещал, — тихо прошептала она, а потом спрятала лицо в ладонях, — обещал…

— Послушай, Маока. Нана жива, — прошептал он ей на самое ухо, отчего женщина заплакала еще сильней, теперь от облегчения. — Дышит, ходит по земле. Справилась с последним подарком лично.

Плечи женщины затряслись.

— Она теперь нас ненавидит, потому не захотела вернуться?

Фён опустился на колени подле жены, взял ее ладони в свои, сжал, пытаясь согреть дрожащие пальцы. Разговор с Маокой был сложнее, чем с Леополиской долгожительницей.

— Я не могу этого знать, Маока. Нана сбежала из Леополиса с друзьями. — Теперь уже собственный голос показался надтреснутым. Здесь, рядом с женой, относительное спокойствие вспыхнуло и исчезло, словно мотылек в пламени. Оно осталось где-то там, в далеком прошлом, когда было понимание ближайшего будущего. Теперь же и этого не осталось. Достаточно было один раз обречь дочь на гибель, потерять ее… и обрести шанс увидеть вновь. И вот он, черствый человек, в один миг стал трепещущим подростком, не способным совладать с эмоциями.

— Я боюсь за нее, — всхлипнула жена и крепко обняла его.

— Лучше пожелай ей удачи, толку ей с твоего страха?

Погладив ее по волосам, Фён осторожно коснулся губами виска. Слишком мало страха сейчас было в ее сердце. Глава клана Вагнер понимал, что теперь причин бояться намного больше. Но, как ни странно, сам оставался спокоен. Наверное, осознать и свыкнуться с новым положением вещей позволяла банальная усталость.

* * *

Обед не отличался разнообразием: кувшин с очищенной водой, местные тепличные овощи, рассыпчатая гречневая каша и порция желе, обогащенного протеином.

Еда была привычной для Наны, но аппетита не чувствовалось. Его напрочь убила одна немаловажная деталь: у Маркуса Биби были разбиты костяшки. Набухшие розоватые капли сукровицы на его правой кисти то и дело притягивали взгляд Наны.

Об кого он разбил их, догадаться было нетрудно, и оттого кровь стыла в жилах.

— Могу сказать, госпожа Вагнер, что отец начал вас искать лишь спустя две недели, когда стало известно, что префектуру Аллот вы покинули, не выполнив задания. Он даже дал вам несколько дней форы, ожидая вашего появления и объяснения… Но вы не пришли… — Маркус говорил между делом, перемежая слова с едой. Его мало волновал тот факт, что вынужденная собеседница за последние пятнадцать минут ни слова не обронила, да и к еде не притронулась. — Хотите или нет, но вы выполните условия посвящения и вернётесь в клан как полноправный его член.

Проследив наконец за ее взглядом, мужчина усмехнулся, а потом промокнул салфеткой набежавшие капли сукровицы. По белоснежной бумаге сразу отпечатались розовато-жёлтые пятна.

— Вам что с того, ищет меня отец или похоронил? — голос Наны дрожал. Лоб прорезала тонкая, не по-девичьи глубокая морщинка. Глаза чуть покраснели от нервного напряжения.

Ее вопрос был столь наивен, что Маркус не сдержал улыбки.

— Влияние… Ничего больше. Благодарный Фён Вагнер — послушный Фён Вагнер.

— Это шутка? — Нана фыркнула. Маркус же еще шире улыбнулся, отчего опять напомнил ей Тариса Лаена, сбивая мысли в бесформенную кучу.

— Я знаю, что вы сейчас чувствуете Нана, — прошептал он, задержав на ней взгляд синих глаз. — Думаете, что вас списали как неудавшуюся особь. Думаете, что вы больше никому, кроме генно-модифицированного урода и менталиста, не нужны. Но поверьте, это не так. Ваши родные многое отдадут, чтобы вас вернуть.

— Ложь…

— Вы не были родителем, Нана. Не растили детей, не воспитывали. Вы не знаете, что чувствует родитель, когда ребенок не может оправдать ожиданий. Предательство, раздражение, часто бесконтрольную злость и желание проучить. Иногда жажду убить. Увы, эти чувства чаще сильнее разума, а сделанное не повернуть вспять.

— Демагогия от человека, который не имел детей…

— Я был на вашем месте Нана, — спокойно пояснил Биби. — И я есть на месте вашего отца. Увы, некоторые решения мы должны принимать, исходя из сложившейся ситуации и обязанностей перед обществом, и, к сожалению, часто личные чувства не должны играть никакой роли. Вы просто заложница ситуации, Нана…

— Да неужели, что же такого произошло с вами, что вы так свободно рассуждаете об этом?

Он не должен был ответить. Нана ждала, что собеседник увильнет, переведет стрелки, скажет в общих чертах. Но Маркус словно ждал вопроса.

— У меня было два брата, Нана. Когда отец погиб на производстве при странных обстоятельствах им едва исполнилось шестнадцать и четыре. Дело сразу засекретили. Мать сильно заболела и начала психически сдавать. Так что мне пришлось очень быстро повзрослеть… А потом мой средний брат возомнил себя богом и уничтожил нас. Выжил только я. По крайней мере, я так думал до недавнего момента.

— Ваш брат спятил?

— Нет, он просто стал императором Сакской империи…

Сказанное не уложилось в голове ни спустя час, ни спустя два. Обед давно закончился, а разговор с Маркусом Биби все не отпускал ее мысли. Собеседник рассказал многое из своего далекого прошлого. Но девушка не могла ни осознать услышанного, ни поверить, ни опровергнуть.

К сказанному можно было просто отнестись как одной из версий происходящего, которая не имеет ни начала, ни конца, но может вынудить почувствовать ситуацию определенным образом. Хотел ли Маркус вызвать в ней жалость или сожаление — непонятно. И да, Нана признавала, что определенное чувство жалости в ней зародилось. Однако стоило ли потакать ему, этому чувству?

Наверное, она была слишком похожа на своих родителей. Сопереживание Маркусу на самом деле не играло никакой роли. Он убийца, готовый ради своих непрогрессивных идеалов обречь десятки врагов и соратников на гибель. И, похоже, Сакской империи повезло, что на трон вступил именно Фердинанд, а не Маркус…