Каким мог быть их третий брат, погибший в те далекие времена, даже думать не хотелось. Дети… кто бы их ни воспитывал, всегда остаются детьми, величайшей ценностью любого времени. Мог ли человек, взявший правление в свои руки, просто приказать убить ребенка? По сути, малыша…

Нана не верила этому. Не хотела. Здесь, не кривя душой, она с уверенностью могла сказать, что ей попросту лгут. А если неправда здесь, то и остальному нельзя верить.

Очередная удобоваримая ерунда от подполья для Наны Вагнер на фоне разбитых костяшек и искусственной белковой еды. Были ли те руки разбиты о лица Райго или Тариса? Как бы Маркус ни старался, Нану больше волновало, что будет с этими ребятами, чем произошедшее с ее родителями.

Смотря в единственное зеркало своей новой комнаты, девушка думала о том, как сбежать, о том, где спрятана камера видеонаблюдения, а где вентиляция? Где находятся основные шахты воздушного снабжения, а где могут быть системы отопления? В каком месте подъёмники, и вообще, каковы координаты этого подземного убежища. Есть ли в этом месте ещё обычные люди, которые могут дышать на поверхности?

Рваться наружу тем путем, который ей так благодушно показали, Нана опасалась. Слишком странным было то место, в которое выводила бронирования дверь. Абсолютная тишина хвойного леса навевала тревогу и вызывала чувство опасности. Да и предупреждение о радиации пугало не меньше.

В идеале можно найти союзника, знающего местные нюансы. Но кем он будет и где его искать, увы, Нана не имела ни малейшего понятия.

Отвернувшись от зеркала, она в который раз скользнула взглядом по белоснежному помещению, по краям ненавистного конверта с целью. Возможно… если бы она согласилась на это действие и опять попробовала сбежать, что-то да получилось бы?

Но… сыграет ли дважды та самая уловка… вряд ли…

* * *

— Это отвратительно… — Кинув на стол очередное распоряжение Фердинанда, Мария Волковски, префект Полоники, вскочила со своего рабочего кресла и нервно зашагала по просторному кабинету. Было такое чувство, что её смешали с грязью.

Наконец, схватив со стола панель голографического телефона, она быстро нащелкала персональный номер префекта Аллота, Казимира Руфа.

Голографическое изображение развернулось перед ней полупрозрачной бесплотной субстанцией. На лице уже давно немолодого мужчины застыли вопросительное выражение и лёгкая озадаченность.

— Мария? Чем обязан?

— Вы видели? — Волковская брезгливо помахала перед голографическим изображением официальной бумажкой. — Вас и нас назначили контролировать процесс создания магазина с живым интеллектуальным товаром.

— Под «нас» вы имеете в виду определённый круг лиц или лично себя? — словно издеваясь, поинтересовался он.

— Префект Руф! Это возмутительно! Мы, префектура Полоника, не согласны.

— Стоило быть активнее на собрании, госпожа Волковская. Увы, теперь мы ничего сделать, кроме как проконтролировать, не можем, — покачал он головой.

— А может, устроим референдум? — женщина задумчиво потерла подбородок. — Голосование всех категорий граждан. Это ведь должно сработать…

Казимир лишь горько усмехнулся. Он прекрасно понимал метание коллеги, он и сам метался по кабинету в поисках адекватного решения, но увы. Он его не видел.

— Мария, их лет сто уже не проводили.

— Но не отменили же…

— Не отменили. — Префект Аллота задумался и откинулся на спинку своего кресла. — Мы можем обратиться в Альков мудрецов, к долгожителям, за официальной оценкой сложившейся ситуации, указать в обращении на аморальность и асоциальность происходящего, на нарушение конституционных прав генномодифицированных.

Мария задумчиво взглянула на голограмму префекта Аллота.

— Это вариант, но… Может, лучше, чтобы это обращение сделала префект дэ Руж? Она, кажется, тоже была против?

— И не только она, — улыбнулся Казимир Руф. — Думаю, лучше просить её составить прошение, она лучше знает, какие слова использовать, обращаясь к долгожителям.

— Я звоню… — закусив губу, женщина быстро нащелкала номер Клэр дэ Руж и выжидательно уставилась на экран телефона. К сожалению, голографический аппарат префект Леополиса купить так и не удосужилась. Пришлось довольствоваться лишь её голосом, что всегда раздражало Марию Волковски.

— Мария? Чем обязана? — без каких-либо приветствий начала разговор долгожительница, чем сразу повысила уровень раздражения коллеги.

— Наши приветствия, — сразу дал о себе знать префект Аллота. — У нас предложение к вам, госпожа дэ Руж.

— Я вас внимательно слушаю, Казимир, — ни капли не удивилась Клэр.

Мужчина изложил дело быстро и чётко, Мария лишь напряжённо кивала в ответ, забыв о том, что дэ Руж в принципе не может этого видеть.

— Вы думаете, эта стая старых маразматиков сможет помочь? — сарказм так и сочился в голосе Клэр. — Сильно в этом сомневаюсь.

— Но им же не может быть настолько все равно! — взвилась Волковски и снова заметалась по своему кабинету. — Они же долгожители!

— Мария, кроме меня и моего адъютанта, вы кого-то из них видели лично? Я абсолютно уверена, что нет. — Клэр на миг умолкла. — Я напишу письмо, но не ждите от Алькова хоть какой-то реакции.

* * *

Раздражение, вот и все, что почувствовала Клэр от разговора с Казимиром и Марией.

Свон сидел молча напротив неё и теперь сверлил взглядом трубку телефона, из которой доносились короткие гудки.

— Почему вы так сказали? — наконец поинтересовался он.

— Как «так»? — женщина подняла на него тяжёлый взгляд. Мужчина, как всегда, был спокоен и сдержан.

— Что Альков ничего не сделает.

— Потому что… у этих людей не было выбора, — ничуть не смутилась дэ Руж, — либо показательное служение, либо плановая ликвидация.

Похоже, ей все-таки удалось пошатнуть самообладание Кэйта. Мужчина нервно сглотнул, после чего, скорее всего, неосознанно коснулся рукой ошейника.

— Никогда не слышал о таком, — тихо прошептал он.

— Это было слишком давно, — раздраженно ответила Клэр, — как последний отголосок экологических войн, на заре Перелома… как часть программы уничтожения старого порядка. Именно тогда многие долгожители начали скрываться и заметить следы. И именно тогда некоторые вышли на первый план и заявили о своем праве служить новому человечеству.

Как просто было говорить это сейчас. Память уже не была столь яркой, а чувства столь болезненными. Но, смотря на прошлое сквозь новый порядок вещей, Клэр понимала, что тогда было принято правильное решение. Нескончаемые возможности, может, и делали отдельных индивидуумов счастливыми, но большинство так и оставалось в своей социальной яме, не в силах ничего изменить. Ни детей, ни возможностей, лишь бесконечная жизнь в одной и той же роли. Жесткий порядок вещей на фоне умирающей планеты и выродившейся расы.