В 1964 году я была реабилитирована со снятием судимости — «за отсутствием состава преступления». Получила документы, что я свободный человек. А Рита не получила — почему-то не признали. Она запрос делала, но ни в собесе, нигде ее не признали. Вот чем это объяснить? Не знаю. Я видела свое дело. Мне позвонили и пригласили: «Зайдите, если вас интересует». Я пришла. Такой домик, вход прямо с тротуара. Вошла в комнатку, там несколько человек. Дали мое дело: оказалось, в нем всего несколько страниц. Я думала, может, что-то новое узнаю, кто донес на нас. Нет ничего. Чистенько. Может, если что и было, то вынули. Я встречалась с теми иностранцами в 1947 году, а арестовали нас через три года — в 1950-м. Почему? Я считаю, потребовалась рабочая сила бесплатная, дармовая молодая рабочая сила. В лагере все работали на армию: телогрейки шили, рубашки, кальсоны, варежки. Решили проблему, чтобы одеть армию. Армия же у нас была большая — сколько надо было бы платить зарплат. А здесь шили бесплатно. 56 рублей я заработала за три года.

Думаю, тюрьма и лагерь никак на меня не повлияли, совершенно. Я какая была, такая и осталась. Может быть, чуть мягче стал характер. А Рита, мне кажется, надломилась. Совсем другая стала — запуганная, осторожная, что ли. Рита не любила вспоминать лагерь, она на эту тему вообще не хотела говорить. Даже если я что-то скажу, она сразу обрывала: «Ой, не говори об этом».

Я не была замужем. Все боялись — враг народа. Я не заводила ни с кем отношения. Сразу говорила: «Я враг народа, была в заключении». Чтобы им было ясно, чтобы отвязались. Не хотела упреков никаких. Сколько карьер из-за этого портилось, сколько из-за этого пострадало людей — за связь с осужденными.

Мой брат женился сразу после моего возвращения, появились у него дети, и я как-то с его детьми завязалась, везде с ними ездила, отдыхала. Мы жили все вместе опять. Потом внуки появились, теперь правнук. Так что все хорошо.

Наказание «за связь с иностранцами»

Лидия Иванова была одной из тех, кто пострадал в период послевоенных репрессий. Уже в первые годы после окончания Великой Отечественной войны наметилось явное ужесточение карательной политики: были изданы десятки указов, постановлений, инструкций и приказов, как тайных, так и гласных, которые грубо нарушали Конституцию и права человека. Власть стремилась пресечь сближение советских людей с западным миром. Лиц, уличенных в дружеских связях с иностранцами, как правило, привлекали к уголовной ответственности, руководствуясь формально ст. 7 и 35 УК РСФСР. Статья 7 определяла, что «в отношении лиц, совершивших общественно опасные действия или представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности», могут быть применены различные меры наказания, а ст. 35 указывала на возможные санкции. Чаще всего «за связь с иностранцами» в ГУЛАГ попадали молодые советские граждане. Обычно таких обвиняемых относили к категории «социально опасный элемент» (СОЭ) и на основании постановления Особого совещания при МГБ СССР отправляли в лагеря на пять лет.

Лидия Михайловна вышла из лагеря по амнистии. После смерти Сталина 27 марта 1953 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии», по которому право на освобождение получали: женщины, имеющие детей до 10 лет, пожилые люди, те, кто был осужден на срок до пяти лет. Тем, кто был осужден на срок свыше пяти лет, срок сокращался наполовину. Всего освобождению из лагерей и колоний подлежали 1 201 738 человек, что составило 53,8 % общей численности заключенных (на 1 апреля 1953 года в ГУЛАГе содержалось 2 235 296 человек). Заключенные, осужденные по политическим мотивам, амнистии не подлежали.

Павел Беженарь (слева) с другом после первого освобождения, Томская область, 1964 год

Интервью записано 11 сентября 2015 года.

Режиссер Таисия Круговых.

Оператор Василий Богатов.

Павел Федорович Беженарь родился в 1940 году в Молдавской ССР. Его родители были простыми людьми, жили в деревне, работали в колхозе. Семья была многодетной и религиозной — принадлежала к свидетелям Иеговы[82].

1 апреля 1951 года в рамках операции «Север» вместе с другими «свидетелями» Беженарь были высланы в Сибирь на вечное поселение. В 1959 году, когда Павлу исполнилось 19 лет, он получил повестку в армию, пришел в военкомат и написал заявление о том, что не может нести военную службу по религиозным убеждениям. Был арестован, осужден на пять лет и отправлен в Первую тюрьму в Томске, затем был переведен в лагерь на лесозаготовки. После освобождения из лагеря в 1964 году Павел уехал в Казахстан. В Казахстане вновь получил повестку в военкомат и, несмотря на то что призывной возраст вышел, получил три года тюрьмы строгого режима за уклонение от службы в армии. Только в 1990-е семья Беженарь полностью реабилитирована.

«Вы высылаетесь навечно в Сибирь»

До войны мы жили в Молдавии, в селе Константиновка. У нас была большая семья — пятеро детей. Моего отца арестовали в 1944 году. Его призвали на фронт, но он не пошел. Отец как свидетель Иеговы отказался от службы в армии. И его осудили на 10 лет. Этот срок он отбывал в лагере в Кишиневе. А мы, пятеро детей, остались одни с матерью. Это было очень тяжелое время. Отец отсидел шесть лет. Его освободили в 1950 году, он приехал домой. Не знаю, за что его досрочно освободили, может быть, за хороший труд, а может, война закончилась. Но вместо того, чтобы прописать в родной деревне, его отправили в соседний район, за 12 километров. И всю неделю он работал там, а в субботу вечером шел пешком к семье. В воскресенье вечером обратно — 12 километров. Вот так он ходил целый год. А в 1951 году 1 апреля пришел вечером домой в субботу, а утром в три часа нас уже всех подняли. Подъехали машины, солдаты с автоматами встали у дверей, зачитали приказ Берии: «Вы ссылаетесь навечно в Сибирь». На сборы дали три часа. И вот за три часа какие тряпки успели собрать, те и повезли с собой. Правда, один солдат предложил: «Давайте я заколю вам поросенка. У вас много детей, как вы поедете?» Но отец отказался. У нас было 13 кур. Мать их зарезала, кипятком ошпарила и сложила в кастрюлю. 13 дней мы были в дороге, нас везли в Томск. И вот эти куры нам пригодились.

Из нашей деревни еще четыре семьи забрали. Загрузили две машины. А когда привезли на станцию, мы только там осознали, что нас целый эшелон отправляется в Сибирь — 17–18 вагонов. В Молдавии почти все люди религиозные, почти каждый второй: то адвентисты седьмого дня, то пятидесятники, то баптисты. Мы — свидетели Иеговы.