Пока мужчины препирались, я взглянула на ситуацию с точки зрения Змея. Оказалось, у меня был какой-то свой пароль, а раз так, дело принимало скверный поворот. Понятно, почему Змей постарался нас убить. Кстати, не факт, что на кинжале был именно смертельный яд. Возможно, какое-то вещество, отправляющее в нокаут, чтобы потом допросить.

Я ведь давала магическую клятву о неразглашении, обещала не передавать информацию о тайном переходе другим лицам, значит, рассказав все это, должна была умереть в муках.  Как еще дроу могли получить эти сведения? Избиения, пытки, а потом инсценировка смерти в результате обвала в горах – все это могли провернуть тёмные эльфы. И провернули на самом деле. Все, кроме пыток. Возможно, натравив на нас своих головорезов, Змей мстил за мою смерть. Это вполне вписывается в его своеобразный кодекс чести.

Все больше вспоминая о хитрости и изворотливости Змея, я уверялась, что у него есть туз в рукаве. Его уязвимость – лишь притворство: он хочет узнать, откуда нам известен пароль. Значит, не уверен, что утечка произошла из-за меня. Теоретически, мог кто-то из его подчиненных услышать пароль и передать нам, но тогда ему надо вычислить предателя.

– Мы ответим на твои вопросы, если ты ответишь на наши, – вмешалась я в разговор.  Иву, похоже, не понравилась моя инициатива, но он промолчал.

На самом деле тут Змей владеет ситуацией, именно поэтому ведет себя так вызывающе. Мы не выйдем из этой комнаты, если он нам не позволит. Насколько я знаю теневого правителя, он не рискует понапрасну, следовательно, вся эта ситуация спланирована им. Значит, он освободится от пут, если захочет. Он на своей территории, и тут должны быть сюрпризы: например, газ, который нас усыпит, хотя, скорее всего, что-то другое, более быстродействующее. И все, что мы можем сейчас сделать – убедить его, что неопасны.

– Любопытно, – протянул Змей. – И что у вас за вопросы?

– Лавка травницы по завещанию отошла Кларе Рударок. Она продала её?

– Что ж, готов ответить первым. Нет, она её не продавала. Кстати, вы можете убедиться в верности моих ответов. Справа от вас стоит колонна – это артефакт правды. Если я совру, он окрасится красным.

Колонна совершенно не вписывалась в интерьер комнаты, и это действительно оказался артефакт. Ив проверил. Я даже не удивилась. Чего-то подобного можно было ожидать.

– А почему колонна? – Ниас не сводил взгляда со Змея. – Хотя понял: так никто не унесет.

– Теперь моя очередь задавать вопросы. Резаэлии Сареп умерла, потому что нарушила клятву?

– Нет, причина была другой.

– Дроу имеют отношение к смерти травницы?

– Это уже второй вопрос, – заметила я. – Давайте задавать по очереди.

В голове теснились мысли о том, как ответить так, чтобы не соврать. Вот ведь, поганец, как сформулировал «имеют ли отношение»! Конечно, имеют. Если бы он спросил: «Вы убили…?» было бы легче.

– Принято, – кратко оборвал меня Змей. – Спрашивайте.

– Родственники Клары Рударок хотят отобрать у неё наследство? Каковы их шансы сделать это?

– Сразу два вопроса, но я отвечу только на один. Да, брат и его жена хотят прибрать лавку к рукам. Они давно мечтали выбраться из деревни в город, а тут такое удачное событие, – уголовник улыбнулся мне своей фирменной змеиной улыбкой.

Да уж, удачное событие. Моя смерть. А то, что наследство досталось не ему, для таких, как братец Клары,  совершенно не важно.

– Итак, имеют ли дроу отношение к смерти Резаэлли Сареп, – повторил вопрос Змей.

Холера! Он назвал имя. Не просто «к смерти травницы». Можно было ответить про травницу. Мало ли какую травницу я имела ввиду? Артефакт бы не сработал. А теперь… Как выкрутиться? Имя! Ну, конечно же!

– У тёмных эльфов светлый дар просыпается редко, поэтому сотрудничество с человечкой для клана было выгодным. Жаль, что люди – хрупкие и долго не живут. И нет, дроу не имеют никакого отношения к смерти этой несчастной девочки – Резаэлли Сареп, – грустно ответила я.

Конечно, ведь она умерла, потому что Арбикус провел обряд. Моё тело в другом мире вряд ли спасли, и тёмные эльфы тут не причем. Я даже специально фразу ввернула про «долго не живут» и «бедная девочка». Дроу из-за разницы в возрасте девочкой или мальчиком могут назвать практически любого неодаренного человека. Артефакт ожидаемо не окрасился красным.

– Поразительная честность! – как-то не очень искренне восхитился Змей, – особенно для тёмных. Ну что ж, я тоже отвечу честно. Да, шансы получить наследство у родственников Клары есть и немаленькие. Её брат хочет выдать девушку замуж за своего шурина.

– За кого? – не понял Ив.

В отличие от гномов, для которых и троюродные, и четвероюродные братья и дядьки были близкой родней, у тёмных эльфов даже кузены и кузины считались чужими. Не удивительно, что дроу не разбираются в родственных связях.

– За брата жены, – объяснила я.

– Да, – кивнул Змей. – Клара не горит желанием выходить замуж и тянет время, но терпение её семьи не безгранично. Весьма вероятно, что её скоро принудят. Шурин её брата – такой человек, который способен ради наследства даже изнасиловать девушку.

Сволочи! Нет, а что еще ожидать от брата, который выгнал из дома родителей собственную сестру? Как же защитить Клару?

– А теперь мой вопрос: дроу имеют отношение к смерти женщины, которая называла себя Резаэлли Сареп? – сощурился Змей.

– В смысле? – переспросила я. В горле пересохло.

– Резаэлли Сареп – не похоже, чтобы это было её настоящее имя. Девочка из глухой деревни с небольшими способностями к магии и совершенно недеревенским поведением. Обширные знания, умение себя вести, революционные мысли, смелость и одновременно с этим незнание самых простых истин. Такое впечатление, что это женщина – аристократка. Только откуда-то издалека.

Что?! Как хорошо, что никто не видит выражение моего лица. Капюшон и маленький артефакт с черным туманом продолжали работать.

– Резаэлли обучалась у самого Арбикуса Грейна! – вмешался Ниас. – Великий ученый и целитель воспитывал её с малолетнего возраста после того, как излечил от болезни. От него она всему научилась.

– Только их общение в письмах не похоже на беседу учителя и ученика, скорее они общаются на равных, – чуть растягивая слова, заявил Змей.

Твою ж кочерыжку! Он читал наши письма! Хотя, чего я ожидала от преступника, который торгует информацией? Правда, общение у нас с Арбикусом было очень специфичное, и я полагала, что никого оно заинтересовать не должно. Действительно важные сведения мы с учителем передавали через общих знакомых.

– Например, Арбикус интересовался насчет линз из микроскопов и спрашивал, не помнит ли Реза про какое-то производство, – продолжал Змей, тоном выделив слова «не помнит ли». – А еще просил совета, как поступить. И это у пигалицы, которая ему в правнучки годится.