вплетены серебряные или золотые нити с колокольчиками, чей звон тонко сливался с пением. Птицы перелетали с ветки на ветку, на каждой из которых сидели люди. Молодые и старые, богатые и бедные, красивые и полные изъянов. Но каждый из них был умиротворен и спокоен, как и вечный дуб, в чьих ветвях даже ветер не смел играть.

После смерти все равны.

Руслана попыталась приблизиться к дубу, но что-то ее не пустило. Подул ветер, разметав распущенные волосы, которые отныне были белыми как снег.

Ей нет места за гранью. Ее ждет собственный мир.

Однако уходить еще рано.

– Зоран! – крикнула она, и Мировое древо от корней до нижних ветвей покрылось инеем.

Сотни тысяч душ испуганно взирали на новую хозяйку зимы и ежились от внезапно наступившего холода. Птицы не прекращали петь, но некоторые из них спустились вниз и угрожающе завились над головой Русланы.

«Уходи. Уходи!»

Но было ясно: Руслана, покинув междумирье, уже вряд ли вернется сюда вновь.

Зоран все не появлялся. Неужели не хочет откликаться? Не желает даже показаться ей перед последней разлукой?

Руслана вдохнула поглубже, чтобы снова закричать имя, что отзывалось в груди болью… Но вдруг с самой верхушки древа к земле поплыла пылающая золотом искра.

Сердце – или то, что от него осталось, – болезненно сжалось.

У Зорана не было половины тела. Правые рука и нога отсутствовали – след, выжженный палачами. Их яд уничтожил в Зоране духа – совсем.

Он парил над землей, едва касаясь ее кончиками босых пальцев ноги. На лице его не было ни покоя, ни смирения. Лишь печать глубокой печали.

«Зачем? Ты не должна быть здесь», – будто говорил его обреченный взгляд.

Мысль о том, что эти чувства в нем всколыхнуло присутствие Русланы, была невыносима. Она не хотела причинять ему боль, не намеревалась терзать сердце.

– Ты больше не полукровка, – произнесла Руслана и сама удивилась, как звучал ее голос. Он растекался по воздуху лавиной и гудел как вьюга. – Клятва над тобой теперь не властна. Отныне ты не обязан следовать за мной, но я все равно протягиваю тебе ладонь.

Она медленно подняла руку и изумилась, насколько бледной теперь была кожа. Белее заснеженных горных вершин, на которые никогда не ступала нога человека.

– Переродись. Вместе со мной.

Светлые глаза Зорана изумленно расширились, налились светом, точно за спиной Русланы поднялось новое солнце.

Девоптицы возмущенно клекотали. Не хотели отпускать душу обратно в мир живых.

– Не вернуться тебе человеком, – отговаривали Зорана они. – Коснешься хозяйки зимы и станешь духом.

Руслана дрогнула. Раскрытая ладонь сжалась в кулак.

Зачем она зовет его с собой? Она владела его жизнью, но хотела забрать еще и смерть.

Здесь, на ветвях великого дуба, Зоран больше не был одинок. Его окружали тысячи душ, ему пели сказочные птицы. Но если он пойдет с Русланой, у него останется только она.

Девушка уже хотела отдернуть руку, но Зоран поймал ее и сжал так крепко, что пальцам стало го– рячо.

– Я сделаю то же, что ты сделала для меня. Я выбираю тебя, Руслана.

Девоптицы разгневанно забили крыльями, прогоняя от дуба хозяйку зимы и духа, которому больше не было на его ветвях места. Руслана приготовилась нести Зорана на себе, но едва их пальцы сплелись, его тело изменилось.

У него снова было две ноги и две руки. Он весь сиял – кожа, волосы, глаза и одежда, которая превратилась из захудалой рубахи в дорогой кафтан. Все излучало свет, но больше не теплый, как жидкое солнце, а холодный – как самая яркая северная звезда.

Каждый их шаг равнялся тому расстоянию, какое на коне можно преодолеть лишь за несколько дней. Дуб быстро остался позади и растворился в волшебном тумане, будто его и не существовало никогда. Только тогда духи остановились и взглянули друг на друга.

В глазах обоих дрожали слезы, в которых тесно сплетались радость и печаль.

– Зачем ты сделала это с собой? – Зоран нерешительно поднял руку, но так и не коснулся ледяной кожи госпожи.

Тогда она сама наклонила голову, опалив щеку теплом чужой ладони.

– Ты жив, – вместо ответа обронила она.

Слезы ручьями покатились из синих глаз. Но едва капли срывались со щек, они превращались в новые алмазные бусины на белоснежном кафтане.

– Прости, что не сумела защитить тебя.

– Эй, ты чего? – Зоран встал еще ближе к ней. – Я ведь здесь. Все хорошо.

Руслана смотрела в глаза, которые отныне сияли серебром, а не зеленью, и не могла заглушить в себе всхлипы. Зоран окончательно стал тем, кого раньше так боялся.

– Ты стал духом. Из-за меня.

– Ради тебя, – поправил он и положил ладони на влажные щеки девушки. – Ты позвала меня, и я пошел. А мог бы этого не делать. Быть здесь – это мой выбор.

Она закрыла глаза, прижалась лбом к его лбу. Зоран обнял Руслану, и она снова ощутила внутри себя тепло. И пусть сердце, подернутое льдом, больше не билось, на его месте будто расцвели огненные бу– тоны.

Руслана обняла Зорана в ответ, на миг забыв, что она больше не человек. Рядом с ним она ощущала себя по-прежнему: всего лишь простой девушкой.

– Ты спасла меня, Руслана. И твоя жертва…

– Это была не жертва. Выбор.

– Хорошо, – его смех щекотал шею, которой почти касались губы Зорана, – твой выбор вдохновил меня на подарок.

Он разомкнул объятья и вдруг опустился перед ней на колени прямо на снег. Руслана ошарашенно отшатнулась, завертела головой. Но вокруг только степь. Ни людей, ни зверей, ни духов, кроме них самих.

– Руслана, – Зоран поймал ее ладонь и сжал, умоляя посмотреть на него. – Госпожа Стужа. Я клянусь всегда следовать за тобой. Дни и годы. Столетия и целую вечность.

– Зачем? – обреченно качнула головой она. – Зоран… Зачем ты связываешь себя новой клятвой?

– Потому что вечность, наполненная одиночеством, мне не нужна. Но я готов посвятить ее тебе. Девушке, которая пошла за мной даже за грань.

Ее умолкнувшее сердце екнуло, и Руслана опустилась на колени, встав напротив Зорана. Теперь уже она обняла его первой, шепнув:

– Клянусь беречь твой подарок – мою величайшую драгоценность.

Он гладил ее белые волосы, пропуская локоны сквозь сияющие серебром пальцы. Она обхватила его в объятиях крепко-крепко, вдруг осознав, что совершила невозможное. Украла Зорана у самой смерти. Стала духом ради него.

Они отстранились, замерев друг перед другом на расстоянии вдоха. Изо рта больше не шел пар. Оба не чувствовали холода. Под их ребрами больше не стучали сердца.

Однако Руслана знала, что кое-чего