перед ней, страж вдруг покачнулся, а потом рухнул на лавку. Месяц сильно накренился в сторону рога, к которому привалился Зоран, но быстро выровнялся и поплыл дальше. Прочь от берега, который неторопливо покидали палачи.

Они выслеживали не Руслану. После той ночи в Цирконе Зоран стал их целью.

И теперь стрела прошивала его грудь там, где отчаянно трепыхалось раненое сердце.

– Зоран!!!

Кровь окрасила кожух темным пятном, которое неумолимо быстро разрасталось. В центре его торчало древко, насквозь прошедшее грудь, а черный наконечник смотрел прямо на Руслану.

«Ты, – будто указывала стрела. – Ты во всем виновата».

Она вскрикнула, тряхнула головой, прогоняя безумное видение. Потянулась чтобы зажать рану, но сама порезалась наконечником. Зашипела от боли, но сделала это по привычке, ведь саму боль почти не ощущала. То, что сейчас рвало изнутри, было во стократ ужаснее.

– Что делать? Что делать?! – стонала она, не зная, переломить ли стрелу, чтобы вытащить ее из Зорана, или не трогать, дабы не ускорить потерю крови.

– Убери, – прохрипел Зоран, и кровь хлынула уже из его рта. – Не могу…

Алая на фоне почти белой кожи, она так сильно напоминала проклятые цветы, что завели их сюда…

– Сейчас, Зоран. – Слезы катились из глаз крупными хрустальными каплями. – Сейчас. Потерпи. Просто потерпи.

Она всхлипнула, когда древко хрустнуло. Швырнула половину стрелы с наконечником под лавку. Перевернула стража на бок, вытянула из спины Зорана вторую часть стрелы, с оперением, и кинула туда же. Зоран стонал, но не кричал от боли. Силы покидали его так же скоро, как и кровь.

Как и жизнь.

Руслана смотрела на его кожу, белую и холодную, как снег. На свои руки, алые от чужой крови, что все равно текла, вырывалась толчками, как бы сильно охотница ни зажимала рану. На зеленые глаза, в которых умирала весна.

«Я привык, что всегда один».

Он жил с этой мыслью, но Руслана не хотела, чтобы с ней же он и умер.

«Ты не один», – сказала она своим первым и последним поцелуем, который подарила Зорану. Прильнула к нему, не думая, что теперь и ее кафтан испачкан красным, не беспокоясь, что и ее губы – алые от крови, забывая, что соль на кончике языка – это слезы, которые лили они оба.

Зоран ответил на поцелуй, хотя едва мог шевелиться от боли. Обнял Руслану крепко-крепко, но тут же замычал, потому что рана и переломанные стрелой ребра дали о себе знать.

Руслана хотела подвинуться, чтобы не давить своим весом на Зорана, но он не пустил. Не позволил отстраниться, не дал отнять дрожащие руки от его холодеющего лица.

«Пей мое последнее дыхание», – умолял Зоран, и Руслана не посмела оставить его одного.

Дурно от мысли, что вместо того, чтобы пытаться спасти Зорана, она исполняла его предсмертную волю. Тошно от собственной беспомощности, которая сводила горло, перехватывала дыхание.

«Не могу выдохнуть», – проскользнуло в голове. Но стоило разорвать поцелуй, как вместо воздуха изо рта вырвался отчаянный крик. Такой громкий и протяжный, что засаднило горло.

Но никто – никто! – не мог его услышать.

Руслана, не переставая с криком рвать себя на куски, прижалась лбом к груди Зорана. Он уже почти не дышал и едва-едва гладил девушку по волосам.

– Смот-ри, – одними губами сказал он.

Руслана проследила за тем, куда смотрели его стеклянные, почти безжизненные глаза. Там ветер нес над озером алые лепестки сердцецветов. Никакого венка больше не было. Цветы исчезли, выполнив свою цель, – подсказка услышана. Суженые нашли друг друга.

Нечестно. Жестоко. Не может все быть настолько несправедливо!

– Прости, что подвел тебя, – слова булькали в его горле вместе с вытекающей кровью. – Я хотел быть с тобой… до конца.

Руслана с силой давила на рану, но это не помогало. Больше не хватало духу смотреть на лужу крови, что вытекала из-под Зорана на сияющий борт. Она отвела глаза, попыталась сморгнуть слезы, которым не было конца. От них все плыло, казалось каким-то нереальным, смутным. А потому девушка даже не вскрикнула, когда из-под воды, которой коснулись алые лепестки, показалась нечеловечески огромная рука. Настолько большая, что без труда могла бы сжать в кулак лодку и раздавить путников.

Привиделось, решила охотница и, как могла, утерла мокрые глаза рукавом кафтана. Но мираж никуда не исчез, а поднятые волны сильно раскачали месяц.

Перед лодкой посреди бескрайнего моря из-под толщи воды появилась великанша невиданной красоты. Ничего, кроме жемчужных бус, на ней не было. Нагое, искрящееся в лунном свете тело прикрывала вода, из которой она выглянула лишь по плечи, и длинные волосы цвета водорослей. Лазурные, как самый глубокий океан, глаза смотрели на Руслану с неподдельным интересом.

И хоть не чувствовалось в красавице угрозы, Руслана все равно дрожала всем телом.

– Ты пришла за ним? – спросила она, подбородком указав на Зорана, и крепко сжала челюсти. Не отдаст. Пока он дышит, она не посмеет сдаться. А даже если его сердце остановится, не оставит стража. Они вернутся в Хрусталь вместе. Как и собирались.

– Я услышала плач и пришла посмотреть, что происходит, – слова духа звенели, как ручей. Она придвинулась ближе к лодке, вновь подняв волны, склонила голову чуть набок, с жалостью смотря на Зорана.

Он уже ничего не видел. Его глаза закатились, дыхание стало поверхностным и неглубоким.

– Можешь спасти его? Я заплачу любую цену! Заключу любую сделку! Я…

– Мне не нужно ничего от тебя. Я хранительница вод. Единственное, чего жажду, – это покоя.

Одна рука Зорана лежала на бортике лодки. С кончиков пальцев в воду капала кровь. То же заметила и хранительница и сморщила бледный нос.

– Он станет вихрем, когда умрет. Мороз заберет его себе, – холодно произнесла великанша, глубже погружаясь обратно под воду, которая уже достигала ее подбородка.

– Вихрем?! Безвольным ничем, что будет гулять по свету, не помня самого себя?

– Ошибаешься, – прогудел голос. – Не все вихри остаются безвольными слугами зимы. Самые сильные души вновь обретают человеческую плоть и новую жизнь. На это уходят века, но время рождает в таких духах небывалую мощь. Вдруг твоему суженому повезет переродиться сильным вихрем?

– Зубы мне заговариваешь? Хочешь, чтобы я просто сдалась и отпустила его?! Не бывает такого, чтобы вихри становились людьми. Я никогда о таком не слышала!

– Зато видела.

Осознание прошило сердце морозной стрелой.

Уйка.

Дыхание замерло на губах на пару мгновений. Слезы на глазах иссохли. Но уверенность не ослабла.

– Спаси Зорана. Ему всего-то нужно остановить кровь!

– Не получится. Половина его уже мертва, отравлена ядом. Я чувствую запах, который исходит от его крови, –