погоду. Я была в Англии два с небольшим месяца – март, апрель и начало мая. И не было ни одного ливня.

В марте, как только температура поднялась до двенадцати градусов, англичанки сбросили плащи и неслись по лондонским улицам в жакетах. Стриженые волосы развевал дующий со всех четырех сторон ветер – остров ведь! Цветут на Рассел-сквэр крокусы, примулы, нарциссы. Изредка брызнет дождик. Но в общем погода все время чудесная. У меня не было зонтика, хотела купить – все-таки Англия! – но он ни разу не понадобился.

Мы побывали в Оксфорде, работали день в Бодлеанской библиотеке под готическими сводами зала редких книг, среди молчащих кожаных фолиантов, ездили в Виндзор – теперь у меня совсем другое представление о «Виндзорских проказницах»: такое это гигантское сооружение – летняя резиденция королевы! Держали в руках миниатюру Оливера конца XVI века, наклеенную на игральную карту, которая хранится после пожара в замке в подсобных музейных помещениях, в ящике огромного, вроде письменного, стола. Без сомнения, это Ратленд, И.М. Гилилов прав.

Были и в Стратфорде, видели скульптурный портрет Шакспера (не лицо, а коровье вымя, как сказал Марк Твен), висящий на левой стене нефа, белую могильную плиту над прахом ростовщика в церкви Св. Троицы, спереди на ней дурацкое стихотворение. Ездили мы туда с обычной экскурсией. Автобус был неполный – японцы, американцы и трое русских. Гид, бывший актер, всю дорогу развлекал нас анекдотами из жизни англичан, о Шекспире не сказал ни слова, наврал только, что Шакспер умер шестидесяти двух лет, ошибся на десять лет. Экскурсия почему-то не включала посещение церкви. И мы шли туда пешком от остановки автобуса по извивистым, как вымершим улочкам, которые поразили меня отсутствием зелени и туалетов. Экскурсия отправилась смотреть улицу, где жил Шекспир и стоял его реконструированный дом. А мы поспешили увидеть единственное место (кроме домика жены Шакспера), которое без изменения сохранилось от того времени. И где когдато Шенбаум испытал «квазимистическое» переживание.

Стратфорд произвел отталкивающее впечатление тотальной коммерциализацией, пустотой, заброшенностью и какой-то особенно зловредной провинциальной затхлостью.

Пыльные улочки заставлены лавками с дорогими безвкусными сувенирами и скучающими продавцами. Американские туристки больше интересовались садом, где стоит домик жены Шакспера, не строением – оно подлинное – а цветами, становились на колени и кудахтали над ними с чисто американской непосредственностью.

Бедный, никому не нужный Шакспер. И рассказать-то о нем нечего. Как объяснишь японцам, что он был злостный ростовщик и откупщик, что никаких свидетельств его творческой жизни не осталось, как не осталось ни одного письма – ни от него, ни к нему? Так что невежественный гид, бывший актер не без таланта (он очень смешно рассказывал), был вполне на своем месте.

Но смысл нашей поездки в Англию – Бельвуар, замок начала XIX века, где до сих пор живет семейство герцога Ратленда. Частично замок обращен в музей. Так что туда может попасть каждый, кому интересны исторические уголки Англии. У нас был особый интерес.

Мы тогда уже знали главенствующую роль пятого Ратленда в шекспировском заколдованном кругу. И ехали туда, готовые к «квазимистическому» переживанию.

Нынешний замок на этом месте – по счету четвертый. Первый был построен родоначальником Ратлендов знаменосцем Вильгельма Завоевателя Робертом де Тодени. Засвидетельствовано – род начался со знаменосца, потом смешалась кровь третьего и пятого сыновей Ричарда II, и Йорки возвысились над Ланкастерами; была и родная сестра Эдуарда IV и Ричарда III Анна – для этого рода характерна кровная королевская преемственность по женской линии. Ее дочь, тоже Анна, внесла в баронский род Россов кровь Плантагенетов, а спустя век за верную службу король Генрих VIII возвел Томаса Мэннерса лорда Росса в графское достоинство; позже, в 1703 году, внук троюродного брата пятого графа получит и герцогский титул. А где-то в середине времени род, впитавший в себя кровь нормандских завоевателей, Плантагенетов, имевший в «анамнезе» Ланкастеров и Йорков, претендентов на шотландский трон, дал миру поэтического гения, которого Англия считает человеком тысячелетия. Богатейшее генеалогическое наследие, спрессованное в семени четвертого графа, слилось с добрым женским началом, – судя по их письмам, муж и жена были характерами абсолютно не схожи, но брак оказался плодовитым, – и был зачат уникальный человек, действительно человек тысячелетия, обладающий эстетической одаренностью, которой задействованы все органы чувств и талантами для ее выражения (музыка, поэзия, искусство, лицедейство), наделенный пытливым умом, религиозным космическим чувством, категорическим императивом, совпадавшим с зазвездной нравственностью, проще говоря, совестью, и, наконец, участием на уровне инстинкта ко всему живому под солнцем. (Генрих VIII, его троюродный прапрадед, был тоже всесторонне художественно одарен.) Способствовали ему и обстоятельства, о чем мы подробно поговорим в следующих главах. Сейчас только прибавлю – ему к тому же выпала редкая удача: материальная независимость с младых ногтей, титул, дающий возможность не сгинуть бесследно в захолустье, где он родился, а без труда войти на равных в высшие аристократические и интеллектуальные круги тогдашней Англии и таким образом получить в качестве опекуна и учителя уже зрелого мыслителя мра (мастера) Фрэнсиса Бэкона. При этом надо учесть, что до десяти лет граф рос старшим сыном младшего брата третьего графа Ратленда ис молоком матери впитал принадлежность к слою провинциальных дворян, кому было заказано блестящее придворное будущее. Все это, в конечном итоге, и сформировало его характер и отношения с окружающими. Хочу еще добавить, что в этой части Йоркшира жил и Уиллерс, будущий фаворит короля Иакова, тот самый герцог Букингемский, всем известный по «Трем мушкетерам». Роджер Мэннерс, граф Ратленд находился с ним в хозяйственной переписке. Уже после смерти Ратленда герцог женился, несмотря на чванливое противодействие отца, шестого графа, на его племяннице Елизавете.

Трудно сказать, какие безотчетные мечты влекли нас в Бельвуар. Мы понятия не имели, что такое английский действующий замок, одновременно резиденция герцога и национальный музей. Нам загорелось попасть в архив, который мне представлялся как библиотечное хранилище, в котором можно заказать материал и быстро получить его, как во всех иностранных библиотеках. В этом архиве есть что смотреть, начиная от подлинных писем и кончая рукописями поэтических произведений того времени – мы жаждали увидеть почерк этих рукописей, относящихся ко времени жизни пятого графа. Да мало ли что еще, никогда не знаешь, что может неожиданно подвернуться. Ну и конечно – увидеть могилу в Боттисфорде.Выехали мы утром, билет в вагоне экономического класса – двадцать два фунта туда и обратно. Поезд скоростной, от Лондона до Грансема час езды, а это ровно на полдороге между Лондоном и Шотландией. Поезд дальнего следования