После «Вечного Жида» вся театральная Москва заин­тересовалась «Габимой». Когда Евсекция открыла поход против «Габимы», требуя закрытия театра, «националисти­ческого и анти-советского», Горький и Луначарский высту­пили в ее защиту. За подписями Станиславского, Немиро­вича-Данченко, Шаляпина, Волконского и других знамени­тых деятелей театра Ленину был отправлен меморандум, в котором было сказано:

— «Русское искусство в долгу перед евреями, которые в эпоху царизма, из-за бесправия и притеснений, были ли­шены возможности развить свое национальное творчество. На высших ступенях художественное творчество общече­ловечно, но оно не всегда коренится на собственной почве, и в своеобразии и многокрасочности художественных форм главное обаяние и притягательная сила искусства. Язык не может быть ни буржуазным, ни пролетарским, ни реакци­онным или прогрессивным. Язык — средство выражения человеческих мыслей. Нельзя заставить актера играть на языке, не созвучном его душе, не гармонирующем с персо­нажем, который актер воплощает. Важно, чтобы игра и сценическое воплощение нашли отклик в душах зрителя, и этого «Габима» достигает» ...

Ленин сделал пометку на меморандуме, что надо «Габиме» дальше дать возможность существовать. Помогла и статья Горького, писавшего, что еврейский народ вправе гордиться «Габимой». Станиславский сказал, что «еслиб не его седины, он стал бы изучать иврит», что «он счастлив, что внес свою скромную лепту и поддержал идею создания театра на этом чудесном языке».

После «Вечного Жида» труппа стала работать над по­становкой «Дибука» С. Ан-ского в мастерском переводе Бялика. Прочтя по-русски пьесу Ан-ского, Вахтангов при­шел в восторг. Ан-ский свою пьесу первоначально написал по-русски и предложил ее для постановки Московскому Ху­дожественному Театру. Станиславский, однако, считал, что актеры «Габимы» лучше передадут своеобразие «Ди­бука», чем актеры МХТа. Руководитель «Габимы» Цемах приступил к постановке «Дибука». Но для этого пришлось увеличить состав труппы. Приняли новых 15 студийцев, которым был прочитан курс лекций по театру, которых обучали также иврит и ряду предметов, связанных с теат­ральной техникой.

«Дибук» «Габимы» стал театральной сенсацией в ми­ровом масштабе. На генеральной репетиции «Дибука» при­сутствовали Станиславский, Качалов, Москвин, Мейер­хольд, Михаил Чехов, Шаляпин, Горький, Марк Шагал. Та­нец нищих во втором акте вызвал подлинную овацию. Но и после сенсационного успеха «Дибука» борьба евсекции против «Габимы» продолжалась. Еврейские коммунисты добивались закрытия театра, как «сионистского гнезда». Вопрос о судьбе «Габимы» неоднократно обсуждался на митингах, на которых, однако, число сторонников «Габи­мы» значительно превышало ее противников из евсекции и газеты «Эмес». На этих митингах неизменно выступал Нахум Цемах, ратовавший за право «Габимы» играть на языке Библии с его своеобразным ритмом и исключитель­ной звуковой красочностью. Такие пьесы, как «Вечный Жид» — говорил он — на иврит звучат неизменно вырази­тельнее, чем на любом другом языке. Иврит придает поста­новке особый, ни с чем несравнимый колорит.

В конце концов «Габима» победила и была возведена в рагн государственного театра.

Труппа «Габимы» с первых же дней существовала в форме коллектива. Не только все участники коллектива получали равные оклады. Но принцип коллективного уча­стия в руководстве театром распространялся и на чисто художественную часть. Пьесы принимались голосованием членов коллектива. Роли распределялись между актерами не по признаку дарований, а исходя из абстрактного «пра­ва» каждого члена коллектива на участие в пьесе. Матери­альной стороной дела ведал Цемах.

Уход, а вскоре и смерть Вахтангова были для «Габи­мы» большим ударом. Он — пишет Бэн Ари — был для «Габимы» большим счастьем, и то, что он так рано ушел из жизни и оставил нас было истинным несчастьем. В «Дибуке» «Габима», благодаря гению Вахтангова, была вознесена на театральные высоты, на которых ей было трудно удержаться. Пытались привлечь Мейерхольда, но это не удалось. «Габима» находилась в тупике. Не было ни художественного руководителя, не было и подходящей пьесы.

Поставили «Вечный Жид» в переработанном виде с му­зыкой Крейна и в декорациях Якулова. Пьесу ставил Мчеделов. Ровина в роли матери Мессии имела огромный ус­пех. В Ленинграде на гастролях «Вечный Жид» имел боль­ший успех, чем «Дибук». Известный Аким Волынский, как и А. Кугель (редактор «Театра и искусства») высоко це­нили «Габиму». Волынский писал, что «Габима» несет с собой в мир «благую весть о новом еврейском искусстве».

Следующей постановкой был «Голем» известного в Америке еврейского поэта Г. Лейвика, который ставил Вершилов из МХТа, еврей, уроженец Бессарабии, ученик Ста­ниславского и Вахтангова. В «Големе» выдвинулись акте­ры Мескин и Чемеринский. Музыку к пьесе написал Миль­нер. «Габима» перешла в новое здание в Армянском пере­улке, где зрительный зал уже был на 600 мест. Советский Государственный Художественный Комитет, после премь­еры, наложил запрет на постановку «Голема», в которой фигурируют раввины, злые духи, Мессия. После перегово­ров внесли кой-какие изменения, и «Голем» был снова раз­решен.

Следующей после «Голема» постановкой «Габимы» бы­ла пьеса «Сон Якова» Рихарда Бэра Гофмана с музыкой Мильнера и декорациями Фалька. Поставил пьесу режис­сер МХТа Сушкевич. В этом спектакле выдвинулся как пе­вец Изо Голанд, потом перешедший в берлинскую оперу.

Последней пьесой, которую «Габима» поставила в Со­ветской России, был «Потоп» Бергера, в котором выдели­лись комедийная актриса Хаеле Гробер, Барац, Шнейдер и Иткин. «Дибук» в Советской России выдержал всего свыше 300 спектаклей...

24-го января 1926 года труппа «Габимы» покинула Со­ветскую Россию. Первые спектакли за границей состоялись в Риге, откуда началось турне по Европе и Америке, где труппа вскоре распалась. Распад был вызван целым рядом внутренних споров. Часть труппы осталась в Америке во главе с Цемахом. Другая часть с 1928 года осела в Тель-Авиве, где наряду с пьесами израильских авторов ставила также пьесы «бродвейского» жанра. Среди актеров «Габи­мы» Московского периода остались Ровина, Мескин, Бер­тонов и некоторые другие. Инициатор «Габимы» Нахум Цемах скончался в Нью Норке в 1939 году.

Уже первое европейское турне «Габимы» в 1926 году принесло театру большую славу. По поводу представления «Дибука» в Мюнхене Томас Манн сказал, что «впечатле­ние от этого спектакля никогда не изгладится из его па­мяти».

«Нью Норк Таймс», после первого турне «Габимы» по Америке, писал, что «никакой театральный спектакль не проявил столько оригинальности и дерзаний в выделении деталей, как спектакли «Габимы». Наши театры могут по­учиться у «Габимы» искусству «оркестровки». Критик лон­донского «Таймса» писал, что «режиссер, художник, ком­позитор и актеры «Габимы» создали спектакли художест­венной цельности, редкой в театральной действительно­сти».

«Сондей Пикчуриэл» в Лондоне писал: «На спектакле «Габимы» жалеешь, что не владеешь иврит. Это большое театральное событие; эмоциональная игра и художествен­ная законченность «Габимы» достойна кисти Рембрандта».

В. АЛЕКСАНДРОВА. ЕВРЕИ В СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Евреи в советской литературе — многосторонняя те­ма: она обнимает вопрос и о евреях русских писателях, о степени их связанности с еврейством, и