Их танго продолжалось долго. В какой-то момент близости он вспомнил об Эшли. О том, как он так же обнимал ее, прижимая к себе. И глаза его подруги… или все-таки гражданской жены (как называли это состояние в пост-СССР)? – были полузакрыты. Он думал, что от удовольствия… Но вдруг увидел, как двигаются ее зрачки… Мисс Стивенсон читала через «линзы» рекламу или сообщение, чтобы не тратить время даром. И лицобыло таким скучающим и апатичным, что Максу захотелось оттолкнуть ее… но, конечно, он не стал отталкивать.

Странное дело. Тогда это все было вживую… но реальным казался именно виртуальный секс с незнакомкой, которую он видел первый раз, и которая, возможно, вела его на смерть как жертвенного барашка. Нет, он не относился к тем, кого риск распаляет. Но не мог не видеть – все это было более настоящим, чем многие дни и ночи его почти семейной жизни.

Внезапно Рихтер все понял. Понял, что те части тела, которые соприкасались с его ночной гостьей – могли бы даже не существовать. И все равно он бы чувствовал удовольствие. Фантомное, но такое же реальное, как фантомная боль.

Момент «погружения» в VR он даже не заметил. И это пугало не меньше.

«Как она это делает? На мне нет костюма, нет датчиков. И сенсорным гелем я не мазался. Когда я провалился в мираж?».

Макс не был пуристом, но не позволил бы наносить на себя коллоидный раствор из персептонов. Элементы искусственной нейронной сети – это, конечно, не нанороботы. Они неподвижны, не вырабатывают и не потребляют энергию. Только проводят сигнал.

Но этот сигнал – откуда бы он ни исходил – был им принят. И был очень приятен.

Он плыл в море блаженства, которое было очищено от всех полутонов.

Что осложняет удовольствие «в реале»? Необходимость себя контролировать. А здесь ее не было. Не было предела, жестко заданной финальной точки. Вернее, ее можно было задать самому. И уже возле этой точки он все понял. Конфеты. Хороший вариант синей и красной таблетки из «Матрицы». Подключение к периферической нервной системе. Напрямую. Растворение оболочки в желудочном соке происходит дольше, чем инъекция. Поэтому и был нужен разговор.

Еще одной особенностью было то, что даже отвлеченные мысли удовольствию не мешали.

«Историческая справка», – Максим представил себя, как ее читает скучным голосом теледиктор из прошлого.

«Нейроконтроллер для регулирования времени наступления оргазма признали изобретением года в 2047 году! – бубнил скучный человечек в костюме с галстуком. – Женщинам он позволяет ускорить процесс, мужчинам – задержать, каждому – поставить то, что ранее управлялась рефлексами, под контроль разума и воли. Любая пара может с помощью него синхронизировать то, что раньше почти невозможно было сделать одновременным. Так секс перестал быть сложной эквилибристикой, требующей самоконтроля, правильного настроя и эмпатии, а стал чем-то вроде приема пищи – гарантированным простым удовольствием. Но все это имело неожиданные последствия. Вскоре опросы показали, что для самых лучших ощущений партнер не требуется. Никакой. Наоборот, он мешает, требует к себе внимания, отвлекает словами или неправильными действиями. А простенькая программа и несложное периферийное устройство заменяют его полностью.

К 2050 году число людей, которые скончались от истощения в результате чрезмерного использования данного прибора, достигло ста семидесяти человек. Не так уж много на весь земной шар за три года, к тому же речь в большинстве случаев шла об использовании его вопреки имеющимся в инструкции противопоказаниям.

В дальнейшем мода на этот прибор слегка пошла на спад, но впоследствии он прочно вошел в повседневность для восьми-двенадцати процентов человечества. И многим парам помог вернуть радость от близости, восстановить уже почти разрушенные отношения. Трудно представить, что когда-то предки занимались любовью без данного software. Всемирной организацией здравоохранения девайс был признан безопасным, одобрен для профилактики сексуальных девиаций и нарушений. Большинство христианских церквей и религиозных объединений запрещают своим прихожанам использовать данный прибор под страхом наложения епитимии, осуждают данный прибор суннитские и шиитские ветви ислама, а Всемирная лига асексуалов внесла его в черный список устройств, провоцирующих людей на половую распущенность и иррациональное поведение.

В отличие от него, „Лотос“ – устройство для получения эмоционального удовольствия через непосредственную стимуляцию гипоталамуса, запрещено почти повсеместно и приравнено к тяжелым наркотикам. Количество смертельных случаев (подтвержденных) от его применения исчисляется тысячами в год, а число случаев десоциализации личности, потери работы, распада семей трудно поддается оценке.

Его ценители вливали в себя не эротические ощущения, а непосредственное счастье, уставившись в одну точку с блаженной улыбкой. Что они видели в этот момент? Разное. Чудесные пейзажи, прошлое или будущее, иные миры, космос и рождение звезд. Но чаще всего не видели ничего. А ощущали чистое блаженство, свободное и от интеллектуального, и от сенсорного компонента. И это блаженство было для них дороже, чем реальный мир. Конец исторической справки».

– Зачем это все? – спросил он, когда выплыл из блаженной неги. Она сидела в кресле, халат на ней был другой, шелковый с драконами. – Ты же не будешь говорить, что внезапно полюбила меня всем сердцем?

– Нет, конечно, дурачок, – сказала Софи и щелкнула его по носу. – Ты симпатичный. Но мне надо было расслабить тебя для проведения поверхностного дистанционного мнемосканирования. Есть и другие способы. Например, вещества. Или прямое подключение к коре. Через нейрошунт. С ним я считала бы все быстрее.

– Таких шунтов не существует. Для этого нужны лабораторные условия.

– Ты многого не знаешь. Допустим, это был бы не совсем разъем в голове. А разовый наноразмерный прокол и ввод контакта. Согласись, этот способ и наполовину не такой приятный? Ты, кстати, сразу понял, что это вирт?

– Почти. Слишком… безукоризненно. У живых людей так не бывает… даже с софтом. Но такой техники входа в VR я еще не видел.

– Этого средства еще нет на рынке. И, я надеюсь, долго не будет.

– Спасибо. Было… круто.

– Не стоит благодарности, – улыбнулась она. – Но, я надеюсь, ты понимаешь, амиго, что это ничего не значит. Мы просто друзья. У меня есть жених, и он тоже боец революции. Точнее, командир.

А это уже выглядело как угроза. Сначала провокация и сажание на крючок. Теперь подсекание рыбы и вытягивание лески. В разведке это называют honey trap.

– Друзья? – Максим чуть не покатился со смеху. – Интересное у тебя представление о дружбе. И твой жених разрешает тебе заниматься виртом с полузнакомыми мужчинами?

– Думаешь, ты со мной занимался? – София нахмурила брови. – Наивный. Это была программа. Наверное, я должна была выключить эту опцию… Извини, если жестоко. В этой стране девушка должна быть немного циничной, иначе ее поимеют не тогда, когда она этого хочет, а тогда, когда зазевается. Ты был даже не с моей аватарой, дружок. Но, как любой мужчина, не заметил, потому что на лицо не смотрел. А я католичка, хоть и социалистка. А вирт… вирт – это такой же грех, как настоящий блуд. Я исповедуюсь каждую неделю. И мы с Малышом Си помолвлены. Закончится война… если будем живы – обручимся. И родим четверых детей. А может, даже пятерых. И вообще… с чего ты взял, что это я выбрала тебе эротический сценарий? Я только настраивала систему на генерацию позитивных эмоций. А ты получил то, о чем фантазировал. Если бы думал в тот момент о другом – получил бы прогулку по осеннему лесу или беседу с Конфуцием за чашкой зеленого чая. Но все вы, мужчины, одинаковы. Такими вас создал Бог.