Мы вышли из дома под руку, здоровяк со шра­мом на подбородкедержал дверь открытой, тревож­но оглядываясь. По дороге или там, на месте? Врядли по дороге. Лукьянов будет стрелять наверняка. Значит, там… площадь, дважилых дома, напротив стройка. Точнее, долгострой. За ветхим забором кирпичныймонстр в несколько этажей. Собирались строить областную библиотеку, вот истроят пятый год. Очень удобное место. Это я так думаю, и любой так подумает. АЛукьянов? Черт его знает.

Мы выехали на проспект, половина пути… Го­род точно вымер.Почему мы едем так медленно? Нормально едем. И движение обычное. Сегодняпятница. Вон свадебный кортеж. Цветы, невеста в белом. Поворот. Еще один.Лукьянов любит удив­лять. Что он придумает на этот раз? Ну вот и пло­щадь.Злилась, что едем медленно, а как быстро приехали. Дорогу перегородил “КамАЗ”.На боку написано “Горэлектросеть”. Что-то там с провода­ми, двое парней вкомбинезонах не спеша возятся с проводами.

– Сдавай назад, – сказал Тагаев. Мы въехали всоседний переулок. Оказалось, что здесь проезд вторую неделю закрыт, раскопаликоммуникации. Те­перь только с улицы Фрунзе, а это значит, придется идти черезвсю площадь.

– Теперь ты мне веришь? – спросила я.

– Верю, не верю, что это меняет? Ребята отве­зут тебядомой.

– Я пойду с тобой, – ответила я. Он усмехнулся. Мывышли, охрана взяла Тагаева в кольцо, я за­мыкала шествие. Шаг, второй, исердце ухнуло… Он здесь. Я знаю. Чувствую. “Ну, здравствуй, Саша. А ты говорил,не встретимся. Как я тебе в прицеле винтовки? Надеюсь, не разочаровала.Досадливо морщишься, мешает моя шляпа? Ничего, на худой конец, сделаешь двавыстрела”.

– Ты мне на пятки наступаешь, – сказал Тагаев.

– Терпи.

Ступеньки, тринадцать штук. Можно не пере­считывать,Вешняков точно знает, сколько раз за день туда-сюда бегает. “У тебя полминуты,Саша. Чего тянешь? Ну, давай… приказ есть приказ… Будь я глупее, подумала бы,что тебе нелегко решиться. Чепуха. Вряд ли ты даже размышляешь об этом. Про­стодосада. Ты с винтовкой, а я на линии огня. По-другому и быть не может”.

Я все-таки не выдержала, повернулась и посла­ла емувоздушный поцелуй. И тут грохнул выстрел. Я вздрогнула, а потом закричала.

– Быстрее! – рявкнул кто-то, и Тагаева втолк­нулив здание, а я стояла на ступеньках с дурацкой шляпой в руках.

– Убери ее оттуда! – орал Тагаев.

Площадь заполнилась народом, появился Веш­няков. Потный,злой.

– Стреляли где-то на стройке.

Опять крики:

– Уходит, уходит по крыше… Собаку на строй­ку, быстро…Там труп… снайпер, винтовка рядом.

– Где? – вцепилась я в плечо Вешнякова. А по­том,сбросив туфли, бежала по щебню, доскам, гру­дам мусора. Второй этаж, четвертый…

– Артем Сергеевич, это здесь.

Возле окна скрюченная фигура. Стреляли в голову, сзади.Кто-то подошел почти вплотную и вы­стрелил. Охота на охотника.

– Это не он, – пробормотал Вешняков, стра­дальческиглядя на меня. – Ты же видишь, это не он.

Не он. Низкорослый, щуплый.

– Все нормально, Детка, все нормально. Пошли отсюда.

– Дай закурить, – попросила я, когда мы спус­тилисьвниз.

– Ну, слава богу, я боялся, ты язык проглотила.

– С языком порядок.

– Ты меня когда-нибудь до инфаркта доведешь. Лукьянов,Лукьянов… у меня башка кругом. Теперь вот с киллером возись, кто его пришил…

– Лукьянов и пришил. Он был здесь, я чувство­вала.

– А я чувствую, у меня давление зашкаливает. Тебе таксивызвать? Мне еще с твоим Тагаевым..

– Ты иди, со мной порядок. Я в кафе подо­жду. – Ия пошла в кафе, разглядывая свои босые ноги.

Значит, на этот раз я ткнула пальцем в небо. Дед вовсе несобирался убирать Тагаева. Напротив, очень пекся о его здоровье. В самом деле,они неплохо сработались, а замену найти трудно. Сотник нашел киллера, а Дедвызвал Лукьянова. Теперь киллер с простреленной головой, и сам Сотник, скореевсего, тоже. Крутые мальчики со своими крутыми играми.

Зазвонил мобильный.

– Привет, – сказал Лукьянов. – Я в городе.

– Знаю, – ответила я.

– То-то ты принялась кривляться на ступеньках.

– От дурных привычек нелегко отделаться. Ты зачемзвонишь?

– Помнится, ты обещала, если я еще раз появ­люсь здесь,ты меня пристрелишь.

– На самом деле я тогда погорячилась. Слиш­ком многоличного.

– А теперь? – спросил он.

– А теперь ничего, – ответила я и отключилателефон.

Мое появление в баре вызвало оживление, хотя и до этогограждане были возбуждены, обсуждали недавние события. Я подошла к стойке иласково попросила девушку:

– Дайте, пожалуйста, водки. Стакан.

Она похлопала глазами, но налила, а я выпила, меня слегкашатнуло, зато мир в легкой дымке по­нравился мне гораздо больше.

– Я у вас тут на диване прилягу, – застенчиво сообщилая. – До дома-то мне все равно не дойти.

– Ольга, – позвал Вешняков, теребя меня заплечо, – хватит дрыхнуть, ты людям интерьер пор­тишь.

Я села и огляделась.

– Зачем разбудил, мне видение было, выхожу замуж захорошего человека.

– Кто тебя возьмет, скажи на милость? Подни­майся, ятвои туфли нашел. Девушка ты красивая, чего босиком шастаешь.

Я сунула ноги в туфли и с глупой улыбкой смот­рела на негоснизу вверх.

– Вешняков, ты хороший человек?

– Очень. И знаешь, как хороший человек хорошемучеловеку, хочу сказать: пошли ты их всех к черту.

Я засмеялась, потом заревела, а потом опять за­смеялась, имы вышли из кафе. Я спросила:

– Сотник объявился?

– Да нет пока. А должен?

– Конечно. В виде трупа.

– Ну и фиг с ним. Нам не привыкать. Трупов мы, что ли,не видели? Пошли к Лялину, он небось скучает.

Вешняков обнял меня за плечи, мы шли, обра­щая на себявнимание, запели и даже пробовали станцевать. Я задрала голову к небу,прищурила один глаз и сказала:

– Да знаю я, знаю, у меня вся жизнь впереди.