– Ну, допустим, допустим, – волновался Ар­тем. –Но ведь это доказать надо?

– Это твоя забота, – усмехнулась я и отправи­ласьдомой, по дороге размышляя о Лере. Ее облик упорно не вязался с четырьмяхладнокровными убийствами.

Тагаев лежал на моей постели в обнимку с Саш­кой. Почему-томоя спальня нравилась ему больше гостевой.

– Есть новости? – спросил он, приглядываясь комне.

Я почесала нос и подробно все ему изложила. Он слушал молчаи, в отличие от Артема, не особен­но удивился.

– И что теперь?

– Теперь самое главное: надо отыскать доказа­тельства.

– Что ж, как говорит один мой приятель: не ви­жу поводане выпить. Давай-ка закатимся в ресто­ран.

– Спятил? – удивилась я. – Как ты себе этопредставляешь?

– Нормально я себе это представляю. Есть один миленькийресторанчик, на виду нам быть не обяза­тельно. Да и не особенно я прячусь.

– Что верно, то верно.

– Надевай свое лучшее платье, и поехали.

– Поехали, – махнула я рукой.

Ресторан в самом деле выглядел мило, тихий, уютный, наокраине. Мы заняли отдельный кабинет. Горели свечи, Тимур разлил шампанское иска­зал:

– Что ж, за скорейшее окончание нашего совмест­ногопредприятия. – Мы выпили, и он заметил: – Счастливой ты не выглядишь.

– Ты тоже.

– Может, у меня есть причина?

– Может.

– Не хочешь знать, какая?

– Зачем?

– В самом деле… Что ж, тогда второй тост. За воздушныйшарик.

– Опять ты за свое, – покачала я головой.

– Для тебя это в самом деле ничего не значит?

– Почему, значит. Мы хорошо провели время. На самомделе очень хорошо, даже отлично. Ну и что?

– А знаешь, это обидно, – усмехнулся он. –Сам раз сто говорил такое, и ничего, вроде все пра­вильно, а вот теперь…

– Слушай, трахни меня еще, ходи гоголем и вы­броси изголовы всю эту хрень, – разозлилась я. Он засмеялся, покачал головой.

– Хотел бы я на него взглянуть.

– На кого?

– На того типа… за которого ты мне теперь с такимудовольствием мстишь.

– Не сходи с ума.

– Нет, в самом деле. Кто он? Неужто Дед?

– Вечер явно не удался, – с прискорбием кон­статировалая, поднимаясь. Тимур взял меня за руку.

– Уговорила, за шарик не пьем. Выпьем за уда­чу, противэтого ты возражать не будешь?

Шли дни, а ничего не случалось. Тагаев покинул мое жилище, иэто было единственным радостным событием. Из ресторана я поехала одна, а онпома­хал мне ручкой. Илья Лихов в своей квартире не по­являлся, из города он,похоже, исчез. За Лерой уста­новили наблюдение, но результатов оно не дало.Женщина практически не выходила из дома, опла­кивала мужа.

– Может, дамочка и Лихова того… – ворчал Артем, –чтоб окончательно концы в воду. Ольга, а если доказательств не найдем? Это чтож получится?

– Идеальное преступление, – язвила я. – До­гадатьсядогадались, а доказать не можем. Будет про­живать мужнины деньги и посмеиватьсянад нами.

В конце недели объявился Тагаев. Мы с Сашкой только чтовернулись с прогулки, Тимур заглянул в кухню, а я чертыхнулась.

– Слушай, я тебе что, ключи давала?

– Зачем? У меня свои. Тебе замок надо сменить. Займусь,когда от ментов отмажусь. – Я собралась ответить колкостью, но тут онсообщил: – Лихов жив-здоров. Мои ребята нашли его. Отсиживается у школьногодружка на даче. Своим сказал, что бабка в Таганроге померла. Бабка правдапомерла, два года назад. Звони своему менту, пусть забирает.

– Что он ему предъявит? Так не пойдет.

– А как?

– Будем надеяться, что он свяжется с Лапши­ной. То, чтожив, – хорошо, есть надежда. Не ее к нему, так его к ней потянет, денегзахочется.

– Не могу я ждать, у меня дел по горло. С тобой или безтебя, но я…

– Хорошо. – Было ясно: разубеждать его – делозряшное. – Можно попробовать один старый прием.

Парень вынырнул из темноты неожиданно, я едва не вскрикнула.

– Все тихо, – шепнул он Тагаеву. – В домеодин. Прячется, свет не зажигает.

Кроссовки промокли от росы, я зябко ежилась. Машину мыоставили на шоссе, чтобы не привле­кать внимания.

– Озябла? – спросил Тагаев.

– Нет, просто нервничаю.

Серые тени скользнули в темноте, я напряжен­но вслушивалась.Что-то грохнуло, раздался звон разбитого стекла, и вновь тишина, от которойзакладывало уши.

– Тимур, – тихо позвали из темноты, он взял меняза руку, и мы пошли к дому.

В сенях горел свет, дом был большой. В кухне толпилисьчеловек пять мужчин, при нашем появ­лении они расступились, и я увидела на полускованного наручниками парня. Он поднял голову и с ненавистью обвелприсутствующих взглядом. Воло­сы его не были собраны в пучок на затылке, как впервую нашу встречу, он пытался отбросить их со лба, а они рассыпались поплечам. Вопреки завере­ниям Аллы, красавцем он мне не показался, может, потому,что лицо его перекосилось от бешенства. Правда, волосы действительно были наредкость хо­роши.

Его рывком подняли и посадили на стул.

– Советую тебе проявить благоразумие, – ска­залТагаев, устраиваясь на лавке возле стены.

– Я не знаю, где Сотник. Он прячется, – ог­рызнулсяпарень. – Я человек маленький, мне не докладывают. Клянусь, не знаю.

– Да бог с ним, с Сотником, – отмахнулсяТимур. – Найдем. Ты лучше расскажи, как девке гор­ло на яхте перерезал.

– Какой яхте? Вы что? Да я знать не знаю…

– И на острове не был? – вмешалась я. – НаМарьиной Губе?

– Может, и был когда… Слушайте…

– Это ты послушай. На острове тебя видели. У меня естьдва свидетеля.

– Да я даже не понимаю, о чем вы.