– Дед контролирует. Этот секрет давно не сек­рет длядесятка граждан.

– Правильно. Но контролирует он все это не напрямую.Для этого и его наглости не хватит, да и в дерьме возиться ему неохота.

– И кто… – начала я.

– Кто-кто, конь в пальто. Тагаев, конечно. Толь­ко невздумай брякнуть где-то об этой страшной-престрашной тайне.

– Ух ты, е-мое, – простонала я и даже зажму­рилась,так мне тошно стало.

– Вот-вот, никогда бы я тебе этого не сказал, если б…Ну, ты поняла.

– Да уж как не понять, – фыркнула я и грязновыругалась, что совершенно неприлично для скром­ной девушки, каковой я в душеявляюсь.

– А если поняла, то сделай следующее: сегодня жепозвони Питиримову, передай от меня большой привет и скажи: будем оченьблагодарны, если во­время узнаем, что в нашей богадельне творится, а интересуетнас буквально все, даже самые незначи­тельные события, а про значительные иговорить нечего. Сделаешь или самому звонить?

– Сделаю, – ответила я, в душе слегка удивля­ясь.Питиримов Виктор Иванович, мужичок тихий и какой-то серенький, в охране Дедазаметных должностей он никогда не занимал и вообще, казалось, звезд с неба нехватал. Правда, Лялин к нему отно­сился уважительно, и Ларионов, сменивший егона боевом посту, тоже. Что ж, Лялину видней.

– Вот и отлично. На работу ко мне тоже позво­ни, спросиВолодю. Парень серьезный, к нему, в случае чего, можно смело обратиться.

– У меня дома две пушки, возможно, с боль­шим прошлым,что с ними делать, не знаю. Вешня­кову не сдашь, придется объяснять, а объясню,чего доброго привлечет к уголовной ответственности. Он последнее времясвирепеет на глазах.

– Это потому, что ему подполковника не дают. ПушкиВолоде отдашь. Теперь топай.

Слова Лялина о дворцовых тайнах не шли из го­ловы, япродолжала мысленно материться и даже пару раз пробормотала вслух:

– Ну, Дед…

Лучше от этого мне не становилось, что совер­шеннонеудивительно. Я посоветовала себе напле­вать на тайны Деда и продолжитьследствие. В размышлениях вновь вернулась к Сафронову, а от него к его бывшейсупруге. Так как супруга ушла от Пет­ра к молодому человеку, по слухам, изкоманды все того же Сотника, я включила ее в свой список под номером один, новстреча с ней могла вызвать труд­ности, коли уж Тагаев в настоящее время был сСотником в состоянии войны, а сам Сотник, по непро­веренным данным, скрывалсяот возмездия.

Однако, вопреки ожиданиям, бывшая госпожа Сафронова, а нынеТалалихина, встретиться со мной не отказалась, правда, для началапоинтересовалась, откуда меня черт принес и чего мне надо. Я доход­чиво растолковала,что нахожусь на службе госуда­ревой (иногда соврать не грех), расследую дело обубийстве, произошедшем на яхте бывшего супруга, и у меня есть к ней вопросы.

– Я-то здесь при чем? – удивилась она, потомвздохнула и добавила: – Ладно, приезжайте.

И я поехала.

Квартира, оставленная Петром супруге, поража­ла размерами ишикарной отделкой, правда, уже на­метились перемены не в лучшую сторону:зеркало в холле было разбито, телефон на подставке обмотан изолентой, а пятнана стенах кухни прозрачно наме­кали на то, что хозяева любили поупражняться вме­тании различных предметов.

На мое удостоверение женщина даже не обрати­ла внимания,кивнула и пригласила на кухню, хоте­ла напоить кофе, но его в доме неоказалось. Мадам Талалихиной Алле Геннадьевне на вид было лет тридцать, подглазом синяк, волосы всклочены, пеньюар, в котором меня встретили в два часадня, не худо бы было постирать.

– Как там Петечка? – спросила она. – Небосьиз-за Верки своей расстраивается? – Помолчала и добавила: – Верку жалко,нормальная баба. Чокну­тая, но мне нравилась. Что у вас ко мне за вопросы?

– Обычные. Почему расстались с Сафроновым, к примеру?

– Так он, поди, все рассказал? Почему расста­лись? Дапотому что дура. Нашла себе… Петечка ти­хий, с ним тоска смертная, а здесьураган страстей. Синяк видите? Это я у подруги задержалась. Конеч­но,задержалась надолго, но в морду-то зачем? – Она достала бутылку мартини,кивнула на нее и предложила: – Хотите?

– Нет, спасибо.

– Ах да, вы же на службе. Может, я бы с Петечкой неразвелась, не застукай он меня с этим коз­лом. Да и я хороша, чего было мужикак себе в дом тащить? Выпила лишнего, не рассчитала… – Она на­лила полстакана ипринялась вертеть его в руках. – Честно говоря, я-то думала, подуетсянемного и про­стит, А он уперся как баран, даром что тихоня. Ну и на разводподал. Я, конечно, разозлилась и в серд­цах согласие дала. За козла этого замужвышла. Вот уж дура так дура.

– А где он, кстати? – проявила я интерес.

– Муженек-то? Хрен его знает. Выгнала. Вчера тут такаябаталия была…

– У подруги задержались?

– Денег попросила. Хотела в Испанию махнуть. Вот тебе иИспания. Хорошо хоть в квартиру его не прописала, бог отвел.

– Сафронов вам квартиру оставил?

– Квартиру и машину. А денег ни копейки. Ко­зел-то мойхвастался, что у него денег куры не клю­ют, оказалось, потому что клеватьнечего.

– С Сафроновым у них какие отношения?

– Какие могут быть отношения? Виделись один раз… затокакой.

– Дошло до рукопашной?

– Что вы. Петечка тихий, он драться не умеет, к тому жекозел мой на голову выше и в два раза ши­ре, чего с ним драться-то, зубовлишаться? Не знаю, жив ли мой придурок, смурной какой-то, и по теле­фонузвонили раз пятнадцать, чего-то у них там не заладилось.

– Где? – невинно поинтересовалась я. Она зал­помвыпила и усмехнулась:

– А то не знаете. В ментовке работаете и не зна­ете?Муж у меня бандит, тюрьма по нему плачет. – Она и сама горько зарыдала,размазывала слезы по лицу и причитала: – Дура я, дура… А вы чегопришли-то? – внезапно осенило ее. – Вы что думаете: мой каким-тобоком к этим убийствам? С ума сош­ли, зачем ему?

– А правда, что вы мужу после развода распра­войгрозили? – еще больше раззадорила ее я.

– Ну, может, и грозила. Так это в сердцах.

– Знаете, как бывает…

Она не дала мне договорить.