На моё явление отреагировал Прокл, вскочивший с покосившегося стула, испуганно вытаращившись на меня.

— Кэрра Селеста, — полусонном голосом протянул он, оглаживая полы новенькой зелёно-белой формы.

Мама говорила, что они с Лиамом уже почти придумали, каким будет их род после раздела Зелёного дома. Видимо такими стали родовые тона. Присмотревшись, я сообразила, что к белому на плечах прилегают и чёрные ромбы, значит вышел триколор. Алиста решила подчеркнуть, что её дочь перешла под покровительство короны, и осмелилась добавить чёрный в свой герб.

— Кэрра Алиста Винцель здесь? — мужчина закивал, добавив, что все уже давно спят.

Я велела ему молчать и делать вид, что меня здесь не было, а сама отправилась к матери. Одним из плюсов благородного положения — наличие у супругов раздельных спален. Остаётся только понадеяться, что мама предпочла сегодня спать у себя, а не рядом с Лиамом. Обычно так и бывало, во время беременности женщины становятся во сне беспокойными, да и температура тела может нагреться до 90 градусов — не каждый мужчина выдержит подле себя такую печку.

Крадучись спустилась по винтовой лестнице вниз, идя коридорами слуг, избегая скрипучих половиц и скрываясь за портьерами, когда показывался полуночник из обслуги. В конце я нырнула в один из семейных тайных проходов, ведущих в родительскую спальню.

Скрипнула старыми петлями дверца, на ощупь, переступила порог, сдерживая желание чихнуть от скопившейся пыли. Я застыла на месте, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. И только потом я подошла к кровати, подтаскивая стул и опускаясь рядом с сопящей мамой.

От шума она не проснулась, и я негромко позвала её по имени. Но даже тогда мама не сразу сообразила подняться, пока я не включила прикроватную магическую лампу — одно из десятков новшеств, появившихся дома за прошедшее лето.

Глядя на меня, мама обеспокоенно нахмурилась, положив руку на пока ещё маленький живот.

— Сэлли? Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала? — сонно заговорила она, растирая лицо, оглядываясь в поисках часов.

— Прилетела на крыльях из Гаделя, а из столицы порталом. Ты… знаешь, что произошло, да?

— Мы все слышали объявление, — всё также растерянно ответила она, выбираясь из постели. Тяжёлая коса распалась на вьющиеся пряди, закрывая слегка сутулящуюся спину, но мама не торопилась их собирать. Обувшись в домашние тапочки, она накинула на плечи шёлковый халат, и только потом, опустившись у дамского столика, принялась переплетать причёску.

— Мы с Лиамом хотели приехать к тебе, поддержать, но король запретил, — сухо заговорила Алиста, глядя на себя в зеркало и украдкой поглядывая на меня. — Сказал, что смерть Артана раздавила тебя и ты не принимаешь гостей. Он был убедителен и нам пришлось уступить.

Я, оставаясь на стульчике возле материнской постели, сложила ладони на ногах, сжав их.

— Почему ты вернулась, Селеста? Разве ты не должна быть рядом со своим попечителем? — закончив возиться с волосами, тем же сухим и отстранённым голосом продолжила говорить мать. Обернувшись, она как-то странно оглядела меня, поджимая губы. — Или ты приехала устроить похороны мужа? Так они уже закончились. Трана Гадельер организовала их сразу после объявления о начале войны. Ты всё пропустила.

— Я приехала поговорить с тобой, — мне стало так холодно, как не было в той комнате, куда бросил меня Никлос. Находиться рядом с матерью — всё равно что на леднике лежать. Одиноко. — Я хотела спросить тебя, почему ты никогда не говорила, что это так больно — потерять любимого. Почему это так невыносимо, мама? Я каждый день пытаюсь держаться, собрать себя в одно целое, но часть меня будто вырвали, и я не могу перестать её искать.

Резко подорвавшись с места, обхватила себя за плечи, отворачиваясь от мамы лицом к тёмному окну. Сквозь старые ставни дули сквозняки, легко поднимая невесомую тюлевую ткань, и я видела очертания чернильных гор вдалеке на фоне сверкающей россыпи звёзд — буря рассеялась, показав тонкий жёлтый полумесяц.

— Даже дышать иногда трудно, будто выкачали весь воздух. Болят рёбра, кружится голова, а во рту такой солёный привкус. И холодно, так холодно. В какие-то минуты кажется, что я чувствую, где лежат его останки. Чувствую себя мертвецом на дне морском. Понимаешь? Я как будто умерла вместе с ним и это чувство не уходит, — я негромко всхлипнула, оборачиваясь к маме, впервые видя человеческие эмоции на её лице. Ей было больно слушать мои слова. — Мама, почему ты никогда не говорила, что потерять папу было так нестерпимо тяжело? Неделя за неделей, а легче… никак, — сорвался голос и тогда Амалия Винцель, моя мама, вскочила, подбегая ко мне, пряча в тёплые материнские объятия, закрывая с головой и сжимая со всей силой любви.

— О, моя бедная девочка, за что это с тобой происходит, — запричитала она, а я держу нос возле её шеи, вдыхая родной запах и никак не могу остановить слёзы. Я давно так легко не плакала, будто до этого момента всё держала под замком, а сейчас выпустила.

А когда меня немного попустило, она чуть отстранилась и обхватила лицо руками, говоря очень прямо, внимательно глядя в глаза:

— Сэлли, чтобы с тобой не происходило, ты должна знать, что это никак не связано со смертью Артана. Видишь ли, когда рвётся слияние, ты чувствуешь мгновенную острую боль, потом холод. Это невыносимо… в первые мгновения. Потом легче. Будто рана на сердце затягивается. Иногда в холодную пору побаливает, но быстро проходит. Слияние не утягивает партнёра за грань, милая. Поэтому я не знаю, что именно ты чувствуешь.

* * *

Мама отвела в ванную комнату. Сама наполнила ванну горячей водой, сама искупала меня, совсем как в детстве. Она высушила и уложила мои волосы, подобрала чистое платье, помогла одеться, и сама переоделась в домашнее платье, а после с помощью ночного слуги организовала в бывшем отцовском кабинете ужин.

После всего нам обеим стало чуть легче говорить друг с другом, но скрытое напряжение всё равно чувствовалось в матери, а на осторожные расспросы она отмахивалась, говоря, что я много себе на придумывала. Поэтому я немного тушевалась, будучи неуверенной в том, что именно могу ей рассказать. И как.

— Мы не ожидали, что ты так скоро вернёшься и к тому же ночью без вещей и на крыльях. Ты что, сбежала из столицы? Надоел придворный лоск? — полушутя спросила она, пока я оглядывалась по сторонам.

Этот кабинет запомнила совсем другим. После смерти отца мама запрещала нам с сестрой сюда приходить, поэтому я не знала, что она настолько его переделает под себя. Здесь появились диван с маленькими креслами и столиком. Алиста Винцель предпочитала встречать важных гостей именно так, с чаем и фруктами или ягодами. Она сменила синие портьеры на кисельные, убрала часть мебели, заменила морские картины на сельские. Добавила мягкий ковёр, а на столе навела идеальный порядок. Ручаюсь, и маленькая бутылочка коньяка, что отец прятал среди книг, тоже исчезла. И только маленький портрет кэрра Милоша Винцеля на подставке напоминал о его существовании в нашей жизни. Остальное мама потихоньку стёрла за эти семь лет.