— Куда делось море? — оглушённо вакуумной тишиной прошептала Селеста, разворачиваясь к Никлосу.

Ответ пришёл сверху, когда стелящийся книзу туман, сначала медленно, а потом всё резвее и резвее заскользил в стороны параллельно берегу, и свет, ещё исходящий от спрятанного за облаками закатного солнца, померк, уступая место непроглядной жуткой тьме, идущей со стороны линии горизонта. Гигантская волна, от края до края, набирая скорость приближалась к побережью, грозясь затопить и столицу, и стоящий на скальной возвышенности королевский дворец.

— О, пресвятая Клэрия, — воскликнула Селеста, тогда как Никлос, резко развернул её к себе, сжимая до боли женские пальцы.

— Доверься мне, Сэлли, иначе через пять минут от города ничего не останется! — закричал в лицо король, видя подступающие слёзы. Девушка отчаянно закивала, до крови прикусывая губу и закрывая глаза. Тотчас её фигуру окутала дымка ариуса и аналогичная, но чёрная, возникла вокруг короля.

Они закружились как в танце, сплетаясь в чёрно-белую косу, скрывая под куполом тела людей, а позже, разойдясь, обнажая крупного чёрного дракона и обнажённую деву, лежащую на его хребте. Она прижималась к туловищу, будто слилась с его чешуйчатой прочной кожей и ариус с нориусом ласкали женскую плоть, также нежно обволакивая тело дракона, испустившего в небо струю красно-зелёного пламени.

Фигура раскрылась, взмывая ввысь, и ринулась в сторону морского вала. От неё вырвалась чёрно-белая тьма и как широченный канат, с каждой миллисекундой становящийся всё шире и шире, ударила в волну, будто она земная твердь, задерживая на месте, а после, заарканив и разойдясь на многокилометровую ширину, обратила воду вспять, и прибила ко дну, возвращая морские границы.

Сплетённая сила ариуса и нориуса играючи успокоила разбушевавшийся океан, усмирив и последующие, менее мощные волны, сглаживая воду до зеркального спокойствия. Дракон и дева пролетели вдоль побережья, зорко выискивая неприятеля. Берег и дно морское чисты — не обнаружилось ни единого подводника, как и следов, сгинувших после случившегося в Нимфеуме шелки.

Но на этом всё не закончилось. Чёрный дракон и дева теряли контроль над собственной силой. Вобрав в себя две души, две полярности, готовящихся противостоять всем сущностям подводного мира, она желала бо́льшего. И нориус как главный проводник желания, подмял под себя ариус, расползаясь над водой жирной маслянистой кляксой с жалкими белыми вспышками, пытающимся выбраться из вязкого болота. Сгустки как чернила каракатицы соединились в единое целое, расползаясь прочным и твёрдым ковром по воде. Такой была королевская воля — подавить и подмять океан, сдавливая желанием власти. Никто не имеет права вставать против Каргата!

И чёрная жижа погрузилась в воду, опускаясь на дно и углубляясь так далеко, что достигла первого населённого русалками подводного города. Прозвучал вибрирующий горн тревоги, подводные обитатели ринулись кто куда, но тьма забирала сам воздух из воды, глуша сознание существ, забирая их жизни. И нориус не знал пощады и чувства насыщения. Находясь за многие километры, осколки сознания Никлоса, вбитые в силу нориуса лишь подливали масла в огонь, будучи разбуженные обжигающим голодом.

Сила набухала, укрепляясь, вытягивая энергию из ткани мира. Нориуса и ариуса становилось больше, их двойственный союз устремился в глубины океана, а дракон и дева, замершие над водой, сплетались и темнели на глазах, трансформируясь в нечто иное, одержимое голодом и жаждой.

Звучали крики, полные боли, агонии и отчаяния. Многотысячное морское поселение вымирало минута за минутой, а сила продолжала выискивать разум на океанских просторах, готовясь броситься на другие города новыми смертельными кляксами, собираясь сделать подводный мир безжизненным, лишённым разума, пустым.

И в миг, когда она ухватила нечто древнее, могущественное, сбившее её ментальные щупальца, тем самым нарушив целостность преобладания тьмы, всё рухнуло. Пронзительный крик пронёсся над водой и на берег пали человеческие фигуры мужчины и женщины.

Женский крик вновь пронёсся над побережьем. Обнажённая девушка загребала руками мокрую гальку, прижимая к груди, тем самым нанося себе сотни ран в попытках заглушить душевную боль. Она продолжала стонать, слыша в голове тысячи вибрирующих криков русалок.

— Ник, что мы наделали, о боги, что мы натворили, Ник! — охрипшим голосом заговорила она, сжимаясь в комок, вдавливаясь в гальку в попытках исчезнуть. Её слёзы — красные от крови, проступившей из-за множества порезов. Она говорит, а во рту привкус гари и чёрная слюна капает, шипя от столкновения с мокрыми камнями.

Король, оставшийся в одних брюках и мокрой белой рубашке, молчит, сидя и разглядывая свои пальцы, в сосудах которых пульсирует чернота. Потеряв связь с ариусом, распавшись на две составные, он уже чувствовал острую тоску по той невероятной, невозможной вседозволенности и целостности, что открылись несколько минут назад. Сейчас Никлос был готов взяться за Селесту, избить её, чтобы вернуть ариус и вновь ощутить вкус безграничной власти. Но крик девушки отрезвлял, будто когтями глубоко скользил по стеклу. Эта боль злила и безмерно раздражала, но возвращала разум, показывая, что они сделали. Напоминая, что несколько минут назад в них обоих не было ничего человеческого. Не было души.

Но… если бы Ник спросил себя, что он чувствует? Ответ не понравился бы никому.

Устав слушать крики Селесты, король направился к ней. Девушка от его приближения попыталась отползти в сторону, зажимаясь ещё больше, пряча за спутанными волосами искорёженное горем лицо, но Никлос, опустившись на колени, легко развернул её к себе. Он стянул с себя рубашку и набросил ей на плечи. На белой ткани тотчас проступили кровавые разводы, а значит Селеста так глубоко запрятала ариус, что даже инстинктивно не запустился процесс исцеления.

— Прекращай, Сэлли, — жёстко сказал Ник, держа её за шею и убирая волосы, чтобы взглянуть в испуганные полубезумные глаза. Это придало злости. — Хватит стенаний, Сэл! — прикрикнул он. — А чего ты ожидала? Это война! И они первыми начали. С самого начала! Они нападали, мы защищались. Или ты думаешь, эта волна разбилась бы о скалы, не потопив все прибрежные города, включая Клэрию и дворец? Думаешь, это просто была демонстрация силы, а не настоящее вторжение? Разуй глаза и проснись, девочка моя. Мы лишь показали, что с нами шутки плохи.

— Там были дети, Ник, — полузадушено, из-за слишком крепкой хватки, ответила Селеста. Спохватившись, король отпустил руку, и девушка отползла в сторону, прижимая колени к груди, глядя на него с какой-то непонятной гадливостью. — Мы убили несколько тысяч русалок. Наша связь собиралась вовсе стереть разум из океана, оставив его рыбам да неразумным хищникам. Это были мы. Теперь понимаю, о чём говорил Агондарий. И предупреждали эльфы. И что я видела в тебе… и в себе.

— Что же? — спокойно спросил Ник, будто не услышав обвинений в жутких преступлениях.

— Смерть. Это то, что увидела на первом балу, когда впервые встретила тебя. Мне стало так страшно, но Артан убедил, что всё в порядке и я поверила ему. Поверила, что ты хороший. Что ты король, и отсюда вся последующая жестокость, ведь ты несёшь ответственность за целое королевство. Я цеплялась за эту веру до сегодняшнего дня. О, святая Клэрия, я даже была готова пожертвовать собой, лишь бы наша страна жила. Лишь бы остановить войну. Но ведь ты сам её желаешь. Ты желаешь видеть ариус и нориус вместе, пробудить силу, способную уничтожить целый мир. Ты жаждешь разрушений, — говорила Селеста безучастным, ничего не выражающим голосом. — Ты — сама тьма, мой король. И только что эта тьма пыталась утянуть меня за собой. Так что я больше никогда не призову ариус в этот мир.