— Конечно, хочу.

— Тогда вам лучше пригнуться, потому чтосейчас-то и начнется настоящая погоня.

— А нас не убьют? — вновь запереживала Ладка.— Нас точно не убьют?

— Не убьют! — крикнула я ей и заставила еепригнуться.

— Тогда зачем мы пригибаемся? Затем, чтобы внас не попали пули? Да?!

— Затем, что сейчас Вадим будет ехать набешеной скорости, маневрировать и петлять. Ты можешь удариться головой остекло. И вообще, лучше пригни голову и не смотри, что происходит.

— Вот здесь много улочек. Сейчас попробуемуйти, — нервно сказал Вадим и надавил на газ.

Ладка слегка вскрикнула, обхватила головуруками и попыталась удержать равновесие, потому что машину стало кидать изстороны в сторону.

— Маш, тебе страшно?

— Нет.

— А мне страшно. А почему ты не боишься?

— Потому, что я уже устала бояться.

— Что значит устала?

— Я боялась целую неделю. Боялась каждый час,каждую минуту и каждую секунду. У меня больше нет сил. По сравнению с тем, чтоя пережила, это просто мелочи.

— Ничего себе мелочи. А если они будутстрелять?

— Не думаю. Не совсем же они дураки. Средибела дня, прямо на улице.

— Да сейчас все только среди бела дня истреляют. Ты включи телевизор и посмотри хоть какую-нибудь криминальнуюпередачу.

— О нет. Только не это. Я теперь такиепередачи вообще смотреть не буду. Я бы лучше что-нибудь про любовь посмотрела.

— Ну, Машка, ты и влипла. Съездила отдохнуть,называется. А где ж теперь этот Анатолий или как там его, Молоток?

— Не знаю и не хочу знать.

— Как это не знаешь?

— Я только видела, как он уплыл на катере.Может, его кто грохнул, а может, он куда сбежал.

— Во дела…

— Девчонки, помолчите немного! — нервнозакричал Вадим. — Своей болтовней совсем сосредоточиться не даете. Не могу япро Машкиных хахалей слушать!

Вадим включил громкую музыку, и машинузакружило в бешеном ритме. Мы то яростно неслись, то где-то стояли и что-топережидали, то ехали вновь и проскакивали все светофоры… Но наконец Вадимдостал из кармана платок, вытер выступивший на лбу пот, выключил музыку и визнеможении произнес:

— Все чисто. Как обещал. Сейчас я завожу Ладкудомой, а Машу приглашаю в ресторан.

— Где они? — подняла голову Лада.

— Думаю, что они уже в другом районе. Маша,так ты посидишь со мной в ресторане?

— Да, — тихо ответила я и смахнула нечаяннонахлынувшие слезы.

Мы сидели в небольшом ресторанчике, слушалитихую музыку и смотрели друг другу в глаза. Вадим заметно нервничал ипостукивал пальцами по крышке стола. Я пристально смотрела ему в глаза и думалао том, что я знаю этого человека уже черт знает сколько лет и все эти годы онникогда не рвал связующие нас нити и даже никогда не делал большой промежутокмежду нашими звонками. Ему всегда было спокойно от того, что я есть и что ярядом, да и просто от того, что я существую. С годами мы даже менялись ролями.Я постепенно утрачивала вкус нашей любви, а он, наоборот, загорался ко мне всебольшей и большей страстью. Я вспомнила наше знакомство и наши первые встречи.Инициатором наших с ним отношений была именно я, потому что Вадим не желалиграть с огнем и попытался держаться от меня на расстоянии. Но он не учел, чтосо мной очень трудно соблюдать дистанцию, потому что я женщина, котораяпритягивает к себе, как магнит. Я запретный плод, и тот, кто меня вкусил, ужене сможет об мне не думать и не вспоминать моих горячих объятий и тех страстныхночей, которые я способна дарить. Однажды я встретила Вадима, сбила его сверного семейного пути и с головой окунулась в свое новое, бурное и страстноеувлечение. Тогда, в самом начале наших отношений, я не обратила внимания на то,что он женат, и не придала этому особого значения; я поняла это только тогда,когда наши чувства стали слишком сильны, а наши » встречи — чересчур частыми. Японяла, что значит любить и при этом делить мужчину с другой женщиной… Я оченьхорошо это осознала и смогла ощутить. Слишком много было пролито слез, ислишком много он мне недодал, потому что какую-то часть себя он давал той,другой, которая была у него всегда по ту сторону жизни. С годами всеизменилось. Его взгляд, полный нежности, уже не трогал меня так, как раньше…Его слова уже не цепляли за душу, а его уговоры уже практически перестали наменя действовать. Да и не могло уже все быть точно так же, как было вначале,потому что годы идут и их уже никогда не остановишь. Возможно, мы просто сталистарше, а может, отношения в нашем треугольнике кое-где дали трещину. Уже небыло той магической силы, которая толкала нас в объятия друг к другу, нашеобоюдное влечение стало каким-то блеклым и растеряло все краски, которые былиранее. Сила, которая постоянно толкала меня к Вадиму, умерла, а мои несбыточныеи ранее желания просто прекратили свое существование и потеряли всякое право нажизнь. Я устала воровать собственное счастье через страдания, и во мнепоубавилось того света, который может давать только влюбленная женщина. И всеже, несмотря ни на что, именно этот мужчина смог разбудить во мне ту силулюбви, которая затянулась на годы. Именно он заставил меня полюбить так, что яотреклась от обустройства собственной жизни и с головой окунулась в любовь, несмотряна все ее промахи, ошибки и разочарования.

— Как отдохнула? — нарушил тишину Вадим.

— Спасибо. Хорошо.

— Я это понял, когда встретил тебя ваэропорту.

— Правда?! Ты увидел, какая я отдохнувшая изагорелая?!

— Именно это я и увидел.

— Мне приятно, что ты так хорошо видишь. Вадимтут же посерьезнел и со всей возможной деликатностью спросил:

— Почему ты улетела?

— Потому, что я должна была от тебя улететь.От тебя, от себя и от наших с тобой отношений. Я устала, Вадим. Я просто оченьустала. И вообще, что мы все обо мне да обо мне… Мне даже неудобно как-то…Ты-то как живешь? Как складывается все у тебя?

— Спасибо, паршиво.

— Почему?

— Потому, что у меня не было тебя.

— А сейчас я у тебя есть?

— Я сделаю все возможное, чтобы ты была рядом.