– Как и вся военторговская хавка? – наждачным голосом пошутил человек со шрамом.

Роуан не ответил. Он задвигал челюстями, желая побыстрее отделаться от сэндвича и свалить.

– Это наш? – кивнул незнакомец на небольшой футляр для компьютера, лежащий рядом с красным подносом Роуана.

– Да. А что?

Человек со шрамом откусил кусок от своего сэндвича, роняя жир и капли масла. Мощно прожевал. И быстро проглотил. Облизнул губы.

– Тебя, говорят, прозвали Гудини? И ты – кассир? Обычно ты постоянно в разъездах, но приписан к подразделению полковника Прайса, верно? Я слышал, ты просто волшебник. Умеешь спрятать любые концы в воду.

Гудини выпрямился на стуле, взяв человека со шрамом в перекрестье взгляда. Не в форме. Зеленая полоса поперек пропуска.

– Контрактник?

– В подразделении полковника Прайса. Добро пожаловать в «Синюю книгу».

– И давно ты с ними? – уточнил Роуан.

Человек кивнул.

– Я снабжал наших людей нужными документами. Это важнее, чем ты думаешь. А еще я слежу, чтобы нас не разводили, как лохов. Вот я и обратил внимание: ты сказал, что компьютер – наш, но если так, ты должен был оставить расписку. Я проверял – ты нигде не расписывался. Возникает вопрос: с какой стати новенький агент носит с собой компьютерный футляр без компьютера?

– Я ношу в нем вещи. Он мне нравится.

– Футлярчик хорош. Сколько влезает? Килограммов пять? Тяжеленький. Примерно как мешок сахара или шар для боулинга. А может, пол-лимона долларов? Образно говоря. – Незнакомец стиснул свой сэндвич, выжимая из него жир и масло.

– Мне пора, – проговорил Гудини, поднимаясь. – А то на рейс опоздаю.

– Вижу. Как и то, что все, кто завязан на «Синюю книгу», вылетают завтра утром. Включая полковника. Но полетный лист почему-то говорит, что ты улетаешь через пару часов. Откуда такая спешка?

Гудини на мгновение застыл в неудобной позе – привстав, но не поднявшись до конца. Помедлив, он опустился на стул.

– Мне и самому пора бежать, – добавил незнакомец. – Если пропал компьютер или хотя бы сумка из-под компьютера, лучше сообщить по инстанции. Пусть у всех перед вылетом проверят вещи. Народ чего только не прихватывает на сувениры – ты не поверишь.

Человек со шрамом в упор посмотрел на Гудини. Тот выдержал взгляд.

– Запамятовал, как твое имя, – сказал Гудини.

– Я его не называл, – ответил Ройол и сам поднялся. – Мне действительно пора.

– Минутку, минутку, не уходи пока… – проговорил Гудини. – Нам, похоже, есть о чем поговорить.

* * *

Авиабаза Дейч, Коппер-Сентер, штат Аляска

Пять дней назад

Нола приняла окончательное решение в тот момент, когда разглядывала дыру в потолке. Что ее заставило посмотреть вверх, она уже не помнила – может, залетевшая в авиационный ангар птица? – но сразу заметила в крыше светлую точку размером с отверстие от булавки.

Сам собой возник вопрос: что ее проделало? Белка? Градина? Не-а. Пуля. На любой военной базе земного шара, включая этот крохотный форпост близ национального парка на Аляске, в крыше имелось хоть одно пулевое отверстие.

– Пассажирам пройти к самолету. Приготовиться к посадке! – выкрикнул молодой солдат ВВС с усталыми глазами. – Прошу не оставлять мусор на аэровокзале!

Небольшая группа людей забрала вещи, сложенные у скамьи, начала доставать посадочные талоны. Первым стоял пожилой мужчина в шерстяном зимнем пальто – особо важное лицо, Нельсон Рукстул, директор Библиотеки Конгресса США. Увлекая за собой всю группу, он быстрым шагом направился к летному полю. Сержант-технарь ВВС взял планшет с полетным листом.

Нола достала свой посадочный талон и хотела уже присоединиться к группе, но, увидев дырку в крыше, повернула обратно.

– Постой… ты не летишь? – выкрикнул женский голос.

Нола не расслышала. Она уже подошла к выходу и раздвинула свисающие в проеме пластмассовые ленты, не дающие теплу выходить на улицу.

– Сержант Браун! Сержант Браун! – окликнули ее, откидывая занавеску. – Это я!

Нола обернулась, окинула взглядом молодую девушку с продолговатым носом и серебряными каффами в ушах. Нола хорошо ее помнила. Изучила наизусть. Вчера она закончила ее портрет, даже подарила холст, когда та расплакалась от умиления, – сцена до сих пор стояла у Нолы перед глазами. Камилла.

– Извини, что побеспокоила, сержант Браун. Просто я… Этим рейсом… Ты уходишь?

Прищур Камиллы, как обычно, говорил больше, чем слова. С шеи девушки свисали черные очки-авиаторы.

– А что? – спросила Нола.

– Мне дали отпуск по случаю… ну, ты понимаешь…

Нола молча ждала продолжения.

– Пыталась попасть на этот рейс, сказали – мест больше нет. Но если ты не летишь… – Камилла замолчала, только сейчас как следует рассмотрев сержанта Браун. – С тобой что-то случилось?

Нола бросила взгляд на ВПП. К самолету, стоящему на расстоянии длины футбольного поля, задом подъехал «Хаммер» в зимней маскировке. Человек лет пятидесяти начал загружать в самолет припасы. Нола его узнала. Ошибки быть не могло. Первый раз он попался ей на глаза еще вчера. Она садилась в машину, вся сцена заняла долю секунды. Но это лицо она никогда в жизни не забудет. Ройол.

– У тебя такой вид, словно ты увидела привидение, – заметила Камилла.

Так оно и было. Нола не спала всю ночь, решая, что делать дальше. Она-то его видела – а он ее? Нет, вряд ли. Это давало преимущество… но воспользоваться им можно, лишь имея четкий план. Сесть в самолет. Не подавать вида. Зная, где он находится, Нола могла легко разыскать его снова, даже прилететь на Аляску второй раз. Вернуться, как следует подготовившись.

Хороший план, тем более что она придумала, как использовать лопату, найденную в кладовке вчера вечером. Но когда главный библиотекарь Конгресса поднялся на борт самолета, а пилот обошел вокруг машины, выполняя предполетный осмотр… сама мысль, что Ройол может улизнуть… что она опять потеряет его из виду… Нет уж. После стольких лет Нола не могла пойти на такой риск.

– Мне пора уходить, – сказала Нола, не сводя глаз с Ройола на ВПП.

Тот погрузил в самолет последний предмет – небольшой чемоданчик.

– Из-за него? – спросила Камилла, перехватив ее взгляд.

Нола повернулась. Камилла была сообразительна, с тонким нюхом. Нола поняла это еще вчера, когда работала над портретом. Именно поэтому все последние годы она рисовала тех, кто пытался лишить себя жизни. Люди считали их жертвами. И считали справедливо. Однако в них было больше силы, чем казалось.

– Откуда ты его знаешь? – спросила Камилла.