Она повторила звонок.

Трубку не взяли, но сигнал вызова прогудел три раза. Этот просто не брал трубку.

Эми отправила СМС: «Ты там?»

Никакого ответа. Хотя появилось серое троеточие, означавшее, что Пушкарь пишет ответ.

«На совещании. Все ОК?»

«Нет. Очень срочно. Позвони», – отправила она новую СМС.

«Не могу. П-к и Сек. служба мешают. На базе тревога. У тебя все ОК?»

Уэггс постояла за столом, размышляя, стоит ли писать открытым текстом. Выхода не было.

«Я знаю, кто Горацио». Эми нажала кнопку «отправить».

Серое троеточие появилось без малейшего промедления, потом исчезло… телефон зазвонил, вибрируя в ладони.

– Мы на громкой связи, – предупредил Пушкарь, когда Эми ответила на вызов. – Со мной полковник Сюй и агент О’Хара из Секретной службы США. Ты упомянула Горацио…

– Мне известно, кто он! – повторила Уэггс. – Я нашла… я обнаружила отпечатки пальцев на «Клыке».

– Это еще не значит…

– Я проверила по журналу учета прибывающих на базу, не воспользовался ли он пропуском для входа в здание. Горацио постоянно находился там, где находился Зиг, и покидал базу, когда ее покидал Зиг! Он все это время следил за ним! – выпалила Эми.

Она вывела на экран телефона фотографию подозреваемого и нажала «отправить».

Возникла пауза, раздался звук зуммера – фото прибыло на аппарат Пушкаря.

– Это он! Горацио! – сказала Уэггс, глядя на снимок единственного сотрудника базы, имевшего доступ во все помещения Довера, единственного, кто наизусть знал все намерения Зига.

Дино.

* * *

Почти все постройки в Довере имели наименования. Военные любят аккуратность, ценят ономастику.

Поэтому официально морг именовался Погребальным центром им. Чарлза К. Карсона. Ангар, в котором хранились десятки старых самолетов, назывался Музеем командования воздушных перебросок.

А как насчет здания, к которому направлялся Дино с большой картонной коробкой с логотипом «Сникерса» в руках? Всего лишь объект № 1303. Так он именовался на официальных топографических картах Довера. У сотрудников базы в ходу было другое название – «Погост».

Излишне пафосное, конечно. Однако даже Дино был вынужден признать, что это место его заслуживало. Он поудобнее перехватил коробку и посмотрел на внедорожники отряда охраны вдалеке.

В 1978 году во время бойни в Джонстауне проповедник Джим Джонс призвал своих последователей выпить смешанный с цианидом виноградный напиток, умертвив более девятисот человек, в том числе больше двухсот детей. Так как Довер специализировался на случаях массовой гибели, на базу доставили девятьсот тринадцать трупов. Однако столько тел хранить было негде, пришлось переделать под хранилище старый склад из рифленого железа, построенный в 60-х годах, – объект № 1303.

– Есть кто дома? – крикнул Дино в разбитые, заколоченные досками окна.

По своей воле он сюда бы ни за что не пришел – после того, как на бетонном полу, накрытые белыми простынями, полежали девятьсот трупов из Джонстауна, охотников заглядывать на «Погост» было мало. Когда трупы наконец убрали, бывший командир базы, тоже полковник, заявил, что надо дать людям время, со временем они все забудут, и постройку можно будет опять использовать по назначению.

Почти так и вышло. Да вот беда – лет десять назад самый большой военный самолет того времени С5 «Гэлэкси» (высотой с шестиэтажный дом), поднявшись с ВПП в Довере и пролетев как раз над этим складом, по неизвестной причине рухнул на землю. Причем на борту все остались живы. Черная магия, решили обитатели базы. Народ начал сознательно обходить объект № 1303 стороной, других таких мест на базе не имелось.

– Эй?.. Есть кто-нибудь?.. – позвал Дино еще раз, заходя с другой стороны склада и озираясь по сторонам.

Военные внедорожники давно уехали. Склад находился в южной оконечности базы, его окружали убогие кукурузные поля да кучка поставленных на консервацию самолетов.

Прижав коробку грудью к стене, Дино потянул на себя ржавую дверную ручку. Он знал, что дверь не заперта. Дино сам отпер ее еще несколько дней назад.

– Заказ доставлен! – воскликнул Дино и шагнул внутрь, не обращая внимания на запах старых медных монет и ржавых труб.

Внутри было темно, электричество отрубили много лет назад. Свет падал лишь сквозь некогда заколоченное окно на крыше, которое с недавних пор перестало быть заколоченным.

– Здесь я, – раздался мужской голос из глубины помещения.

Дино повернул голову налево, к рядам сложенных одна на другую каталок образца 50-х годов, – их тут было не меньше двух тысяч, – стопки громоздились до трех метров в высоту, образуя импровизированный лабиринт, по которому Дино углубился внутрь здания.

После терактов 11 сентября с началом вторжения в Ирак правительство вполне отдавало себе отчет в том, что на любой войне пачками гибнут молодые люди в форме. Чтобы довести Довер до кондиции, за тридцать миллионов долларов построили новый морг, еще десять миллионов вбухали в суперсовременное оборудование. Когда привезли все новенькое, весь инвентарь старого морга, оставшийся со времен Вьетнама и Кореи, потребовалось сдать в утиль. Или хотя бы сложить где-нибудь, чтобы не мозолил глаза.

– Опаздываешь, – произнес мужской голос.

– Стараюсь, как могу, – ответил Дино.

Он не лукавил. Дино упорно работал всю жизнь, но почему-то этого всегда было мало. Выпускной экзамен в школе чуть не провалил. Едва дотянул до окончания техникума. Работая парковщиком, заведующим кафе-мороженым клерком в сети ювелирных магазинов, даже инструктором фитнес-центра, он только и делал, что бедствовал. Даже теперь, пытаясь набрать темп, еще больше спотыкался. Дино уродился крупным парнем с большим пузом, а потому ходил вперевалку.

– Погодьте… вы ж… Вы куда пропали? – воскликнул Дино, добравшись до тупика в конце прохода из металлических стеллажей высотой девять метров.

Во время вьетнамской войны на них складывали новенькие гробы, на пике боевых действий – по шесть тысяч штук зараз. Теперь ячейки были забиты старыми офисными креслами, лампами, уцелевшей кабинетной мебелью.

– Что я говорил? Здесь особенное место, – громко сказал Дино, возвращаясь назад по другому проходу и пытаясь разобраться в хитросплетении старых металлических конторок, столов для бальзамирования, покрытых вмятинами, допотопных носилок для гробов, двухсотлитровых бочек с формальдегидом, а также стальных стеллажей, набитых скальпелями, щипцами, дренажными трубками, сепараторами – всеми инструментами танатопрактика, какие только можно себе представить. Они воняли плесенью и разложением, были покрыты гнилью и ржавчиной, как если бы из 60-х годов вырвали и, позабыв, бросили на этом складе целое похоронное бюро.