Девушка быстро начертила на полу круг, вписала несколько символов, встала рядом.

– Руки не протягивать, круг не пересекать, на уговоры не поддаваться. Амадо, задаешь вопросы, когда пойму, что не могу ее больше удерживать, щелкну пальцами.

– Хорошо.

Феола достала обсидиановый нож. Привычно перехватила курицу, взмахнула острым лезвием… тихо ахнула Ленора. С интересом изучал силовые линии Хавьер. Действительно это что-то другое. Некромантией тут и не пахнет.

Курицы не было.

С пальцев Феолы на пол медленно осыпался серый пепел…

И так же медленно проявлялся в круге призрак красивой женщины.

Секунда, две… лицо ее исказилось – и Брисса заметалась в круге.

– УБИЙЦЫ!!! НЕНАВИЖУ!!!

Орала она так – барабанные перепонки чуть не полопались.

Феола подняла руку и встряхнула браслетом. Вроде бы и несерьезное движение, но Брисса словно бы поперхнулась.

– Т-ты… зачем?!

– Я призвала тебя, чтобы узнать имя виновника твоей смерти и отомстить!

Феола не врала. В главном. А второстепенные детали Бриссе и не нужны. За кого там мстить будут, для чего… глаза призрака загорелись синими огнями. Брисса зависла неподвижно.

– Спрашивай.

– Отвечай ему, – Феола показала на Амадо. – Он следователь. Я не умею спрашивать, только призывать.

Слова давались ей с трудом.

Призывать духа – это как танцевать на проволоке. А если одновременно еще и разговаривать или, там, лимонад пить – это сложно вдвойне. Становится проще, если дух сотрудничает, не сопротивляется, его не надо принуждать говорить. Но Брисса как раз к таким и относилась. Стоило ей понять, что она может отомстить мужу – и Феоле мгновенно стало легче. Держать и принуждать?

Да ее бы развоплощать и затыкать пришлось насильно!

Брисса перевела глаза на Амадо.

– Спрашивай.

– Кто тебя убил?

– Мой муж. Оскар Рикардо Фальконе.

– За что?

Брисса зашипела. Кажется, ей хотелось приукрасить правду, но лгать призраки… могут, но не в этом ритуале. Он сложнее, труднее, но и пользы от него больше.

– Я ему изменяла, он дознался.

Шаг за шагом Амадо восстанавливал картину преступления. Если бы Брисса не помогала, Феоле пришлось бы сложнее. Они и половины не узнали бы. Но призрак оказался мстительным. Чтобы напакостить супругу, Брисса старалась изо всех сил. Присутствующих она просто не любила, а своего убийцу ненавидела. Рассказала и с кем гуляла, и как убили, и куда дели тело. Осталось его достать и порадоваться.

Феола щелкнула пальцами, давая понять, что время на исходе.

– Есть у тебя желание? – заторопился Амадо.

– Хочу, чтобы моего мужа казнили.

– Постараюсь. Если просто убьют – подойдет? Или надо с церемониями? – уточнил Бернардо.

– Лишь бы помер, – прошипела Брисса. И ее не стало.

Феола опустилась на пол. Перевела дух.

– Уффф! Справились, кажется. Хорошо, что она хотела мести не нам, а мужу.

– Хорошо, – согласился Амадо. – Иди ко мне на ручки, сейчас я тебя устрою в кресле и пойду на кухню. Я помню. Матэ и сладости?

– Да.

– Я сейчас прикажу, все принесут, – взмахнул рукой Бернардо.

Амадо устроил любимую в удобном кресле и посмотрел на нее чуточку виноватыми глазами. Он встал на след, и след тянул, и звал за собой.

– Тогда… любимая, ты не против?

Феола только вздохнула. Мужчины… дело всегда будет на первом месте. Но умная женщина с этим смирится и обернет себе на пользу. К примеру, муж может заниматься расследованиями, а жена – магией. И никто не будет путаться у нее под ногами в этот момент.

– Оставляй меня на попечение ее высочества и отправляйся восстанавливать справедливость. Я не против.

Ответом ей была улыбка и поцелуй в кончик носа.

– Ты – чудо.

– Твое чудо?

– Только мое.

И разве это не чудо – женщина, которая тебя понимает?

* * *

Оскар Рикардо чувствовал себя ущемленным с самого детства. С момента, как начал осознавать себя.

Где справедливость?!

Он сын брата короля! И… член королевской семьи?

Ан нет!

Его высочество тупо обрюхатил поломойку. За что был обруган братом, но когда мать умерла в родах, король разрешил братику забрать сына и воспитывать при дворе.

Не признавать, нет.

Признанный и непризнанный бастард – это две большие разницы.

Вот если бы Оскара признали сразу, сводные братья не стали бы вытирать об него ноги. Или правильно – кузены?

Братья-то на него и внимания не обращали, они были намного старше. Это у его высочества на старости лет любовь случилась. А кузены были примерно в одном возрасте с Оскаром. И доставалось же ему от них, от всех!

Чего удивляться, что Оскар возненавидел всех!

Может, кроме детей тетки Маргариты. И то – саму тетку он не любил, но ее детей просто лишний раз не видел. Вот и все. Что не видишь, то и не раздражает.

Маргарита слишком тщательно убирала их подальше от отца, ну и от Оскара заодно, как получилось. Так что к ним Оскар был безразличен.

А вот остальных…

Особенно старался красавчик Мануэль.

Сам-то Оскар хорошеньким не был. Даже симпатичным – вопрос. Внешность его высочество унаследовал не от матери и не от отца, а от какого-то деда из крестьян. Приземистый, крепкий, даже квадратный слегка, с широкими плечами и без намека на талию. И лицо…

Да, у его матушки курносый носик и грива черных волос смотрелись очень даже завлекательно. Но у Оскара была совершенно простонародная физиономия.

Вот посмотришь – и подумаешь, мол, поденщик. Или рыбак.

И лицо, и фигура, и скрыть или облагородить это не получалось. Как есть – крестьянская косточка.

Но вот мозги!

Ум Оскару явно достался от Аурелио Августина. Может, единственному из всей родни.

Мальчик легко схватывал, чуть ли не играючи осваивал науки, в семь лет уже знал четыре языка и свободно на них говорил, читал книги, до которых некоторые и в двадцать лет дотронуться боялись – сложно…

А Оскару несложно.

Отец ему как-то сказал простые слова, и Оскар их запомнил. Не так уж много у него было разговоров по душам с отцом.

Мальчик мой, я уже стар, и скоро уйду за твоей матерью. Долго помогать я тебе не смогу. Признать тебя мне не даст брат, королевская воля в нашей семье закон. Поэтому многое тебе придется делать самому. И пробиться ты сможешь только умом и трудом. Получай образование, это главное наследство, которое я могу тебе оставить. Будут знания – будут и деньги, и власть.

Отец оказался прав практически во всем. Кроме одного.

Власти у Оскара не было.

Его все же разрешили признать, но отец сделал это слишком поздно.