что валлиец горяч и вспыльчив, он оскорбления терпеть не станет. Вы уж там проследите, чтобы ничего плохого не случилось. Дядя Эксетер, пойдемте со мной.

Уходят.

Ни в одной исторической пьесе-хронике я не видела такого отсутствия логики, как в этой сцене. Просто апофеоз идиотизма!

Зачем нужно было врать, что перчатка принадлежит принцу Алансону?

Зачем нужно было отдавать ее Флюэллену?

Зачем посылать Флюэллена за капитаном Гауэром? Во-первых, за Гауэром уже и так пошел солдат Уильямс; во-вторых, если ты предвидишь, что Уильямс и Флюэллен могут случайно столкнуться, так держи валлийца в своей палатке, не отправляй в чисто поле с поручениями.

Почему Уильямс, разговаривая с вполне одетым королем, не заметил у него на шапке своей перчатки? И, кстати, зачем нужно было звать к себе Уильямса, втягивать в разговор и рисковать быть узнанным если не по перчатке, то хотя бы по голосу?

Единственное разумное и объяснимое действие во всем эпизоде – это просьба к Глостеру и Уорику проследить, чтобы беды не вышло. Но перед этим король Генрих Пятый сделал все возможное, чтобы именно эта беда и случилась. Понятно, что король хотел «пошутить», но почему же все так коряво-то?!

Сцена 8

Перед палаткой короля Генриха

Входят Гауэр и Уильямс.

Оперетта продолжается, только уже на свежем воздухе, возле королевской палатки. Действие происходит сразу же после событий предыдущей сцены, буквально через несколько секунд.

Итак: к палатке подходят Уильямс и Гауэр, при этом солдат уверяет капитана, что король наверняка собирается посвятить Гауэра в рыцари. А тут входит Флюэллен. То есть он входит на сцену из-за кулис, а по сюжету – выходит из палатки короля, отправляясь искать Гауэра.

– Как удачно, что я вас встретил, Гауэр! Идите скорее к королю, мне кажется, он хочет вас солидно наградить.

И – как назло – в этот момент Уильямс видит на шапке Флюэллена свою перчатку. Начинается свара, Уильямс считает, что перед ним тот, с кем он ночью повздорил, Флюэллен же уверен, что Уильямс – гнусный предатель, работающий на врага и водящий дружбу с французским принцем Алансоном. Начинается драка, Гауэр пытается их разнять…

Входят Уорик и Глостер.

Ну, вы уже теперь понимаете, что они не «входят», а, наоборот, выходят из королевской палатки, чтобы догнать Флюэллена и проследить за развитием событий. Идти, как видим, пришлось недалеко, всего-то до порога, а тут уже все и происходит.

– Что тут такое? Что случилось? – спрашивает Уорик.

Флюэллен объясняет, что «обнаружена самая чудовищная измена».

Входяткороль Генрих и Эксетер. Они тоже спрашивают, что случилось. Флюэллен снова принимается обвинять Уильямса в измене, ссылаясь на «алансонскую» перчатку, на что Уильямс отвечает:

– Так это моя перчатка, ваше величество, потому я и попытался сбить ее с шапки этого человека. Тот, с кем я обменялся перчатками, сказал, что будет носить ее на своей шапке, «а я поклялся, что дам ему пощечину, если он посмеет это сделать. Вот я встретил его, увидал у него на шапке мою перчатку, ну и сдержал свое слово».

Флюэллен полон праведного негодования:

– Ваше величество, подтвердите, что вы сами дали мне эту перчатку и сказали, что она принадлежит герцогу Алансонскому. Этот солдат – гнусный, мерзкий, вшивый негодяй!

Генрих ничего подтверждать не собирается. Он берет у Уильямса перчатку, кладет ее рядом с якобы «алансонской» и невозмутимо говорит:

– Смотри, вот пара к ней. Тот, с кем ты обещал подраться, – это я. И ты, между прочим, мне нагрубил.

– И он должен за это ответить по законам военного времени, – влезает со своим мнением Флюэллен, тут же забыв, что его развели как лоха.

Или он не забыл, а просто ничего вообще не понял?

– Ну, как собираешься оправдываться? – спрашивает Генрих у солдата.

– Никак. Я ничем не оскорбил ваше величество.

– Но ты посмел мне нагрубить!

– А это вы сами виноваты. Я нагрубил не вам, королю, а тому человеку, которым вы притворялись. Не притворялись бы – я бы и вел себя иначе. Так что никакой вины на мне нет, и я прошу простить меня.

– Дядя Эксетер, набейте эту перчатку доверху кронами, – распоряжается добрый и великодушный король. – Бери, солдат, и носи с гордостью на шапке. Флюэллен, помиритесь с ним.

Флюэллен тает и тоже сует солдату немножко денежек, но Уильямс гордо отказывается.

– Бери, не стесняйся, – говорит Флюэллен. – Деньги лишними не бывают, хоть башмаки починишь, а то они у тебя совсем дырявые.

В общем, мюзикл «Летучий печник». Неумирающая классика, превращающаяся то в оперетту, то в детский стишок, а то и в кое-что посерьезнее. Но не будем о грустном…

Входит английский герольд.

– Убитых подсчитали? – спрашивает король.

Герольд подает ему бумагу.

– Вот список убитых французов.

– Дядя Эксетер, кто из знатных дворян попал к нам в плен?

– Карл Орлеанский, племянник короля, – начинает